Тайный дневник врача Гитлера - Дэвид Ирвинг

в долине в течение следующей недели и не видел его.

Его мысли были заняты новым электронным микроскопом. Затем он нанёс обычные визиты Гитлеру 2, 3, 5, 6, 8, 11 и 13 июля.

6 июля 1944 года

Бертехсгаден. Пациент А. Ничего нового. Вызвал [генерал-полковника Курта] Цейтцлера.[18]

14 июля 1944 года

Поездка [с Гитлером] из Берхтесгадена, то есть Зальцбурга, в "Волчье логово" [Растенбург].

У Пациента А грипп и конъюнктивит обоих глаз. Немного шампуня попало ему в левый глаз и вызвало сильное воспаление. Ввёл раствор кокаина с адреналином (раствор таргезина).

В этот день Гитлер покинул Бергхоф – как оказалось, навсегда – и улетел обратно в штаб-квартиру в Растенбурге.

Казалось, что другого способа остановить советское наступление не было. Во время полёта шторы в пассажирском салоне были задёрнуты. Гитлер ничего не видел и не желал смотреть. Возможно, он не выносил света – то, что врачи называют светобоязнью.

– Годом ранее, – вспоминал доктор Гизинг в ноябре 1945 года, – он прекратил поездки с инспекцией производства, хотя до войны ему нравилось путешествовать. Он жил в бункере и узнавал обо всём, об успехах и неудачах, по телеграфу и радио, но никогда не видел всё своими глазами. Эта самоизоляция в бункере ни в коем случае не была мерой безопасности. У него выработался своего рода бункерный менталитет. Это было единственное место, где он чувствовал себя как дома: единственное место, где у него был тот климат, который ему нравился (благодаря системе кондиционирования), и единственное место, где он мог работать и думать”.

Сотрудники уже находились в "Волчьем логове". “Как здесь красиво, – писал в дневнике стенограф Карл Тет. – Весь участок утопает в сочной зелени. Леса дышат великолепным спокойствием. Деревянные хижины, включая нашу, к настоящему времени заложены кирпичом, чтобы обеспечить защиту от осколков бомб. Мы все чувствуем себя здесь вполне непринуждённо. Растенбург стал для нас вторым домом”.

Дневник Морелля подтверждает эту картину.

18 июля 1944 года

"Волчье логово". Пациент А здесь, жизнь как обычно. Хорошо выспался, чувствует себя хорошо.

Невредимый

Около 13:00 20 июля 1944 года произошло немыслимое. “Внезапно раздался ужасный грохот, – так Тео Морелль описывал это своей жене, – и я крикнул санитару: "Нам крышка! Они нашли нас. Это бомба!" Но санитар сказал: "О нет, я помню разрывы бомб по Первой мировой войны – это было что-то другое". И в этот момент ворвался камердинер Гитлера и сказал: "Быстрее, герр профессор, быстрее! Вы должны немедленно явиться к фюреру!”" Мятежные офицеры совершили покушение на Гитлера.

Хижина, в которой он стоял, теперь была разрушена, а искалеченные офицеры истекали кровью на обвалившихся половицах. “В конференц-зале, – записал в тот день стенографист Тет, – перед началом совещания полковник граф фон Штауффенберг, которому было приказано прибыть сюда для совещания, поставил портфель с бомбой замедленного действия под стол с картами. На самом деле портфель, должно быть, стоял прямо перед ногами бедняги Бергера”. Генрих Бергер был одним из коллег Тета по стенографии.

Их коллега Хайнц Бухгольц позже написал: “Я помню это как раскат грома, сопровождающийся ярко-жёлтой вспышкой и постоянно увеличивающимся густым дымом. Стекло и дерево разлетелись в щепки в воздухе. Большой стол, на котором были разложены все карты обстановки и вокруг которого стояли участники – сидели только мы, стенографисты, – рухнул. После нескольких секунд тишины я услышал голос, вероятно, фельдмаршала Кейтеля, крикнувшего: "Где фюрер?" Затем раздались крики боли”.

С этого момента у Гитлера начались реальные проблемы со здоровьем, в отличие от любых чисто невротических.

20 июля 1944 года (четверг)

“Волчье логово”. Подошёл к Пациенту А в 11:15 и, как всегда, сделал ему уколы.

Затем покушение со взрывным устройством! К фюреру! (Пульс впоследствии 72. Оказал ему помощь. Травма).

Визит Дуче.

Офицеры, которые несколько мгновений назад слушали Гитлера, вывалились из разрушенной хижины, истекая кровью, их руки и лица почернели и обгорели, волосы опалились и покрылись жёлтыми пятнами, форма рваная и грязная. Бергера срочно доставили в больницу и прооперировали, ампутировав обе ноги. “Врачи фюрера прибыли немедленно”, – вспоминал Бухгольц. Они извлекли более сотни дубовых щепок из ног Гитлера – в основном из правой. Он почти не замечал боли, сам не понимая, как уцелел.

Когда Морелль галопом влетел в спальные помещения бункера, Гитлер приветствовал его презрительным замечанием:

– На самом деле ничего особенного, – сказал он с гримасой.

Затем он действительно ухмыльнулся.

– Я неуязвим, – крикнул он. – Я бессмертен!

Морелль перевязал раны. Гитлер снял свой изодранный и опалённый мундир и сказал:

– Морелль, поторапливайтесь. Муссолини будет здесь с минуты на минуту.

Несколько дней спустя Гитлер отдавал дань уважения выжившим офицерам в армейском госпитале Карлсхоф в Растенбурге. На фотографиях мы видим, как ослеплённый Рудольф Шмундт с ужасно обожжённым лицом обеими руками сжимает руку Гитлеру. Когда Гитлер подошел к кровати Ассманна, он сказал:

– Вот вы все серьёзно пострадали, но не вы были целью убийства. Эти господа охотились за мной и только за мной. И всё же я здесь совершенно невредимый. Четыре раза в этой войне враги пытались покончить со мной вот так, раз и навсегда. И всё же им этого ни разу не удалось.

Немедленный медицинский результат взрыва был неожиданным. Дрожь в левой ноге Гитлера исчезла.

– Чудо в том, – сказал Гитлер 11 дней спустя генералу Йодлю, как записали стенографисты, – что после взрыва я избавился от нервных расстройств. Моя левая нога всё ещё немного дрожит, если совещания затягиваются, но раньше нога дрожала даже в постели. После взрыва всё почти полностью прошло, хоть я бы не стал рекомендовать такое лечение.

Неизбежный вывод состоит в том, что эта дрожь, должно быть, имела невротическое происхождение.

Но тяжёлая рана на голове явно затронула внутреннее ухо Гитлера. Его глаза постоянно смотрели вправо – нистагм. Гитлеру всё время казалось, что он заваливается вправо. Дважды за тот вечер, отправляясь на прогулку, он обнаруживал, что сбивается в темноте с тропинки – снова вправо.

20 июля 1944 года (машинописный меморандум)

[Утро] Пациент А: назначены глазные капли, конъюнктивит в правом глазу.

[После взрыва] В 13:15: пульс 72. В 20:00: пульс 100, устойчивый, сильный, кровяное давление 165-170.