Звездная ночь - Клаудия Грэй

А я так погрузилась в собственные заботы, что перестала бытьдругом Ракели.

— Мне следовало настоять на разговоре. И я не должна былавот так тебя обрывать. Пожалуйста, прости меня, мне так стыдно!

— Все в порядке. — Ракель шмыгнула носом, потом короткорассмеялась, боясь проявить свои истинные чувства. — И я не хотела на тебякидаться.

— Можешь рассказывать мне все что угодно. И в любое время. Ясерьезно.

— К тебе это тоже относится, хорошо?

О, сколько всего я могла рассказать Ракели! Но пришлосьограничиться кивком.

Когда она уснула, я все еще лежала и думала об ужасающейистории, которую мне поведала Ракель, ни на секунду не сомневаясь, что все этоправда. Балтазар немного успокоил меня, сказав, что призраки в большинствесвоем боятся вампиров, но не очень-то мне это помогло — теперь я знала, на чтоони способны.

То, что таилось наверху, было опасным. По меньшей мере длялюдей, а может быть, и для всех нас тоже.

— Почему любовь всегда так драматична?

Миссис Бетани медленно шагала по кабинету. Ее сапоги сзаостренными носками цокали по деревянным половицам. Руки она сцепила заспиной. К этому времени все мы выучили, что, когда она говорит таким тоном,ответов ей не требуется. Мы должны молчать и слушать.

— Разумеется, причина в том, что любовь убедительна. И хотязачастую это явление временное, тем не менее любовь вынуждает разумных существвести себя крайне неординарно. — На мгновение она перевела взгляд темных глазна окно, но тут же снова обратила все свое внимание на нас. — Таким образом,вполне логично, что Шекспир использовал романтическую любовь как основнуюмотивацию поступков Ромео и Джульетты. Мы задаемся вопросом — могут ли молодыелюди вести себя подобным образом? И понимаем, что могут. С этой точки зренияпьеса кажется нам правдивой.

Я поерзала на стуле и глянула на часы над дверью. Осталосьвсего три минуты.

— Однако в «Ромео и Джульетте» есть над чем поразмышлятьпомимо страстей юности. — Подойдя прямо к моей парте, так что теперь я вдыхалааромат лаванды, всегда сопровождавший ее, миссис Бетани продолжила: — Вашеследующее задание — сочинение на три страницы о драматургических изъянах впьесе «Ромео и Джульетта». Срок выполнения — неделя. Я специально не говорю обэтом на уроке. Меня интересует, какие вы сможете отыскать и охарактеризовать.

Она сказала «изъяны»? В «Ромео и Джульетте»? Моей самойлюбимой пьесе?

Миссис Бетани замолчала, пронзительно глядя на весь класссразу, и мне снова показалось, что она прочитала мои мысли и готова наброситьсяна меня. Но на этот раз ее раздражение не имело ко мне никакого отношения.

— Я смотрю, многие из вас, решившие посетить Ривертон, ужерасслабились. Будем надеяться, что к тому времени, когда придет пора сдаватьсочинения, вы восстановите свои критические способности. Все свободны.

У двери я оказалась не первой. Пробегая по коридору, ячувствовала, что лицо мое буквально светится. И хотя я понимала, что Лукасвполне может сегодня и не приехать, не сомневалась: если есть хоть малейшаявозможность, он обязательно появится.

Уже собравшись помчаться вверх по лестнице, ведущей в крылодевочек, я заметила Балтазара, закинувшего на плечо рюкзак. Меня посетилавнезапная прихоть. А почему бы и нет? Это отлично вписывается в придуманноенами прикрытие. Я кинулась к Балтазару и чуть не сбила его с ног, прыгнув так,что ему пришлось поймать меня в свои объятия.

— Ого! — Он крепко сцепил кольцо рук и приподнял меня ввоздух.

Я, улыбаясь, вцепилась в его шею и задрыгала ногами. Балтазарзасмеялся.

— Ты в прекрасном настроении.

— Да.

— И я догадываюсь почему. — Он вздохнул и поставил меня напол. — Увидимся в автобусе.

Балтазар опровергал неписаное правило: типичные«вечноночевцы» не ездили в Ривертон с учениками-людьми. Думаю, люди вбольшинстве своем считали, что это снобизм, нежелание сближаться с чужаками.Отчасти это было верно, но главным образом вампиры боялись, что, оказавшись внепривычной среды обитания, выдадут свое незнание реалий двадцать первого века.

Сегодня Балтазар решил выйти за эти рамки. В какой-то мереради того, чтобы поддержать иллюзию нашей пылкой страсти, не позволяющейрасстаться ни на мгновение. А еще он пообещал позаботиться о Ракели, когданаступит время улизнуть. А до тех пор мы с ней будем гулять вместе, нравится ейэто или нет.

— В Ривертоне совершенно нечего делать! — бурчала Ракель,когда я взяла ее под руку и повела к автобусу. На ней были ботинки «Dr.Martens», джинсы и полупальто. — Честное слово, я лучше посижу в нашей комнате.

— Ты там уже насиделась. Ну давай, все-таки хоть какое-торазнообразие, правда? Мы пообедаем в закусочной, и я знаю, что ты судовольствием съешь что-нибудь еще, кроме арахисового масла и сандвичей с желе.

— Ну если ты так ставишь вопрос... — Она кинула взгляд намой наряд — белую блузку с оборками, серый сарафан, короче, чем юбки, которые яобычно носила, и восхитительные туфли на шпильках, которые я надевала всегодважды, потому что с трудом удерживала в них равновесие.

— Нарядилась для Балтазара, а?

Интересно, что скажет Лукас, когда увидит меня во всем этом?Я снова начала улыбаться. Ракель захохотала, увидев мой восторг, хотясовершенно неверно определила его причину. Мы торопливо пошли к автобусу. Япокачивалась на своих шпильках, не заботясь о том, смеются надо мной или нет.Балтазар посадил меня к себе на колени — только для того, чтобы Ракельпоместилась рядом с нами. Ну в основном для этого.

Всю дорогу мы болтали и смеялись. Балтазар старался изо всехсил очаровать и разговорить Ракель. Вскоре она уже рассказывала ему, каккогда-то в средней школе занималась скейтбордингом, и смеялась над тем, какмало ему об этом известно. За все время пути лишь один момент оказался не оченьприятным. Когда автобус повернул к мосту через реку, я почувствовала, как телоБалтазара напряглось, а его рука впилась мне в плечо.

Вампиры ненавидят пересекать текущую воду. Они могут этоделать, но им требуется довольно много времени, чтобы настроиться. Балтазарупришлось вести себя спокойно, но это было сложно. Я взяла его за руку, какбудто флиртую с ним, а на самом деле чтобы придать ему сил. Автобус оказалсянад водой. Балтазар крепко зажмурился.

Меня окатило тошнотворной волной. Словно из меня вышиблодух, и я больше не понимала, где верх, где низ. Перед глазами потемнело изамелькали искры — так бывает, когда слишком резко встаешь. Я еще сильнеестиснула руку Балтазара, такую же холодную и липкую, как моя.

Но тошнота прошла так же быстро, как навалилась. Глубокодыша, я быстро огляделась, пытаясь сориентироваться. Автобус как раз съехал смоста.