Лето ночи - Дэн Симмонс

Ван Сайк?… А может что-нибудь еще хуже?

Майк вздрогнул. За мутным стеклом окна не было ничего видно, словно на улице уже стемнело, только из-под щели под дверью еще пробивался свет.

Майк пододвинул койку обратно на место, убедился, что газета и журнал лежат в том виде, в каком он нашел их, и бросил одеяло на кровать так, чтобы скрыть дыру. Но тут же понял, что одеяло тут даже не нужно. Внутри лачуги было так темно, что обнаружить дыру было б совершенно невозможно, если бы не тошнотворный запах, который минуту назад пригвоздил его к месту…

Стоя на коленях Майк вдруг вообразил, как из дыры протягивается бледная, как червь, рука и тянется к нему из-под кровати… Хватает его за запястье, сжимает локоть.

От возбуждения Майка не осталось и следа. На секунду ему показалось, что он сейчас же, не помня себя от страха бросится бежать наружу. Он зажмурил глаза, открыл рот, чтобы меньше чувствовать ужасный запах и стал про себя читать слова молитвы Пресвятой Деве и Отче Наш.

Ничего не помогало.

Он вообразил крадущиеся шаги по траве у стены лачуги.

Майк бросился к двери, распахнул ее и кинулся бежать, не заботясь о том что его могут увидеть, только стремясь оказаться как можно дальше от этой страшной дыры… И от этого страшного места.

На кладбище никого не было. Уже почти стемнело, далеко на востоке в светлевшем над линией деревьев небе горела одинокая звезда, лес казался совсем черным. Но все-таки еще длился бесконечный летний вечер. Ярдах в двадцати от Майка на высоком цоколе могилы сидел краснокрылый дрозд и словно разглядывал его.

Мальчик быстро пошел прочь, но тут же вспомнил про замок. Минуту поколебавшись, тут же обозвал себя идиотом, вернулся обратно, подобрал присмотренный заранее камень и, приладив накладку к двери, стал загонять шурупы обратно. Над последним пришлось поработать, закручивая его с помощью ножа, и мальчик заметил, как дрожат у него руки.

Если из той дыры что-то выползло, как оно сможет выбраться из лачуги? Наверное, через окно…

Заткнись, идиот… Нож соскользнул с головки шурупа и вонзился в мизинец. Майк, не обращая на рану внимания, завинтил шуруп на последние полоборота, а капли крови падали в траву около двери.

Теперь все. Выполнено конечно не лучшим образом. Внимательный глаз заметит, что накладка была снята и потом прикручена обратно. Ну и что? Майк повернулся и быстрым шагом пошел по аллее.

На шестой окружной не было никакого движения. Майк бегом взобрался на холм, молясь про себя, чтоб тени не были такими темными. В лесу, казалось, уже стояла глубокая ночь.

Пивная «Под Черным Деревом» была заперта и смотрела на дорогу темными глазницами окон. Несмотря на то, что это было нормальным явлением, по воскресеньям спиртное продавать запрещалось, вид пустой автостоянки перед домом был пугающим. Пробегая мимо нее, Майк чуть замедлил шаги. Лес по-прежнему тянулся справа, Джипси Лейн была где-то за ним, но слева уже открывался вид на кукурузные поля и было чуть светлее. Уже виднелся перекресток, где шоссе пересекала Джубили Колледж Роуд, до него оставалась какая-то пара ярдов и в трех четвертях мили к западу виднелась водонапорная башня.

Майк чуть успокоился и пошел помедленнее, ругая себя за трусость, когда вдруг услышал позади себя шаги. Это не было похоже на звук приближающейся машины, шаги явно принадлежали одинокому пешеходу.

Не сбавляя шага, мальчик оглянулся, пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Какой-то ребенок, подумал он про себя, когда заметил тень, отделившуюся от черноты леса на дороге. Он не узнавал этого мальчика, но мог различить старомодную бойскаутскую шляпу и форму. Мальчик был примерно в пятнадцати футах за ним.

И тут же Майк понял, что это совсем не мальчик. Это был парень лет двадцати с лишним, и форма на нем была вовсе не бойскаутской, скорее такую носили солдаты времен Первой Мировой Войны. Похожие мундиры Майк видел на старых фотографиях. Лицо солдата было бледно какой-то восковой бледностью, черты его были размытыми и плохо различимыми в сумеречном свете.

– Эге-гей! – прокричал в виде приветствия Майкл и помахал рукой. Конечно, он не знал этого солдата, но теперь чуть успокоился. Когда он услышал шаги позади себя, то вообразил появление на дороге Ван Сайка.

Молодой солдат на приветствие не отвечал. Майку не видно было его глаз, но почему-то казалось, что тот был слепым. Солдат не бежал, он просто шел быстрым, будто строевым шагом на выпрямленных ногах, и расстояние между ними быстро сокращалось. Теперь он был ярдах в десяти от Майка, и мальчик ясно видел медные пуговицы на коричневом мундире, странные, цвета хаки, полоски ткани, подобно бинтам обернутые вокруг ног солдата. Тупоносые ботинки скрипели по гравию. Майк старался заглянуть ему в лицо, но широкополая шляпа не позволяла разглядеть его черты, к тому же было уже слишком темно.

Теперь молодой парень шел так быстро, что Майку показалось, что тот хочет сократить расстояние еще больше… Торопится догнать его.

Черт с ним, подумал Майк и отмахнулся от мелькнувшей тревоги, что теперь придется исповедаться отцу Каванагу еще и в том, что произнес плохое слово.

Мальчик повернулся и бросился бежать вдоль Джкбили Колледж роуд, по направлению к темнеющей рощице деревьев, которая уже была Элм Хэвеном.

Лоуренс, младший брат Дейла, боялся темноты.

Вообще-то, насколько мог судить сам Дейл, его восьмилетний братишка не боялся ничего на свете. Он забирался так высоко, что больше никто, разве что Джим Харлен, даже не помышлял о таком подвиге. Лоуренс с полнейшим хладнокровием бросался на обидчика, даже если тот был вдвое старше и тяжелее его самого, наклонив голову и отчаянно молотя кулаками, он продолжал драться, даже получая побои, от которых другие мальчишки разбегались, размазывая по лицу слезы. Кроме того Лоуренс обожал головоломные трюки: он отважно скатывался на велосипеде с самых высоких трамплинов, какие только ребятам удавалось отыскать, а когда требовался охотник служить барьером, через который будут скатываться другие, единственным добровольцем опять же оказывался он сам. Он играл полузащитником в футбольной команде ребят вдвое старше его по возрасту, а его долго вынашиваемой мечтой было упросить кого-нибудь, чтобы его упаковали в картонную коробку и сбросили с самого высокого из холмов горного массива Билли Гоут. Дейлу часто приходило на ум, что отчаянная храбрость его братишки еще сослужит ему плохую службу и поможет в один прекрасный день благополучно угробиться.

Но Лоуренс боялся темноты.

Больше всего он боялся темноты на лестничной площадке второго этажа их дома и в их спальне.

Дом, в котором жили Стюарты, с тех пор как пять лет назад переехали сюда из Чикаго, был довольно старым. Выключатель, расположенный у подножия лестницы, включал лампочки небольшой люстры у входной двери, но оставлял в темноте лестничную площадку наверху, через которую требовалось пройти, чтобы добраться до спальни мальчиков. И, что было еще хуже, по крайней мере с точки Лоуренса, в этой самой спальне около входной двери не было настенного выключателя. Чтобы зажечь свет, мальчики должны были пройти через темную комнату, отыскать шнур, свисавший с потолка в середине комнаты и дернуть за него. Это мероприятие Лоуренс откровенно ненавидел и всегда просил Дейла пойти вместе с ним.