Триумвират - Игорь Черепнев

На этих словах разговор прерывается зычным гласом подошедшего к нам Ивана Петровича, которому мог бы позавидовать дьякон столичного собора:

– Ну, что, грешники, надышались своим табачищем? Прошу к столу, самовар готов!

На столе, рядом с сахарницей, вазочками с вареньем и сдобой, в небольшом туеске горкой высятся грецкие орехи. Иван Петрович радушно наполняет наши стаканы свежезаваренным чаем и, окинув сервировку быстрым взглядом, недовольно бурчит:

– А щипцы подать позабыли?.. Денис Анатольевич, сделайте милость, помогите старику, расколите парочку орешков. Вас, Федор Артурович не прошу, вы своей богатырской дланью из камня воду выжмете. Пусть, вон, молодежь поупражняется.

Без всякой задней мысли беру пару орехов и, напрягая все силы, пытаюсь расколоть. Ага, не тут-то было. Получается индейская народная изба типа «фигвам». Закончив наблюдать с некоторой долей сарказма, прикрытого внешним сочувствием, за моими неудачными попытками, академик отбирает у меня орехи.

– Да-с, господин штабс-капитан, а щелкунчика из вас не выйдет, – с этими словами Иван Петрович сжимает кулак и после короткого хруста высыпает на блюдечко месиво из скорлупы и ядрышек. Затем издевательски назидательно произносит:

– Кисть, Денис Анатольевич, нужно укреплять. Да и насчет рукопашки, пожалуй, мне придётся с вами немного позаниматься. В молодости, был грех, баловался я русским кулачным боем, покажу несколько ударов. В английском боксе такого не найдете…

Ню-ню, это мы еще будем посмотреть! А насчет фокуса с орехами – действительно надо потренироваться, а потом еще и перейти на разгибание подков и завязывание гвоздей узлом. И зарабатывать этим деньги на ярмарках… Ладно, возвращаемся к вежливому разговору:

– Иван Петрович, прошу великодушно меня простить за мою чрезмерную эмоциональность, но вы же сами понимаете…

– Понимаю, а посему не сержусь. Вот когда Дарья Александровна подарит вам «четырех сыночков и лапочку-дочку», как в известной детской песенке, тогда, к сожалению, будете более выдержаны… Но к делу, господа! Итак, завтра к нам приезжает великий князь Михаил Александрович. Пока, как он думает, с целью лечения язвенной болезни. Но это – наш единственный шанс открыть ему подлинное состояние дел. Поэтому сегодня мы должны определить наши цели, способы и методы преобразований. Мы должны решить, какой мы будем строить будущую Россию и что для этого нам необходимо сделать. Я надеюсь, никто не будет спорить, что империя должна стать великой и могущественной. Настолько, чтобы, как только император надумает чихнуть, тут же выстраивалась длиннющая очередь из послов, желающих сказать: «Будьте здоровы, ваше величество!»…

В прошлый раз мы не договорили, теперь, зная, что вам было некогда, я взял на себя смелость подготовить кое-какие материалы. Начнем с сельского хозяйства… По поводу большевистского лозунга «земля – крестьянам». – Павлов открывает на заложенной странице книжку, скорее всего, статистический справочник, лежащий перед ним на столе. – Вот, на первое января тысяча девятьсот пятнадцатого года российские крестьяне имеют в собственности сто шестьдесят четыре миллиона десятин земли, из них половина – единоличники, говоря по-нашему – фермеры.

– Типа кулаки-мироеды? – мимоходом вспоминаю школьные уроки истории.

– Нет, далеко не все. Те, кто решил выйти из общины и получить свой личный надел земли. – Видя наше с Келлером легкое недоумение, Иван Петрович поясняет: – Вы, Денис Анатольевич, вполне могли и не знать об этом, да и Федор Артурович, как я понимаю, всегда думал о других материях, нежели устройство крестьянской жизни. Так что, извините, друзья, за сухой академический слог. Будет скучно, но прошу вас потерпеть. Даже после отмены крепостного права крестьяне продолжают жить общиной. Это что-то вроде наших колхозов, только в лучшем смысле этого слова. На деревенском сходе решаются абсолютно все вопросы. Кому какой кусок земли выделить, кого в рекруты отдать, кто сколько налогов платит, кто на заработки в город поедет, ну и так далее. С одной стороны, вещь полезная, но с другой – тормозит абсолютно все нововведения в агрокультуре. В основном из-за чересполосицы и постоянных переделов земли. Вот, нашел письмо-жалобу одного крестьянина: «Каждый не то делает с землей, что хочет, а то, что говорит мир. У нас заведен порядок: начинать всю работу вместе: пахать, навоз возить, косить, жать. Так что одному не дают какую-то работу сделать… Я посеял бы на своей ниве клевер и пользовался бы им три года, на паровом поле весной, до сеянья ржи, посеял бы вику, потом снял бы и посеял рожь. Исправил бы этим землю и пользовался бы кормом, но прочие не согласны… Крот портит луга, я исправил бы их, а остальные говорят, что им некогда – ладно и так. На низких местах поля нужно прокопать канавы во избежание отмочек, а все говорят: „Наши отцы не копали, и мы не будем”».

Павлов кладет бумажку на стол, делает глоток чая, чтобы промочить горло, затем продолжает:

– Но все наши землепашцы убеждены в том, что у них мало земли. И хотят отобрать ее у других. Смотрим статистику дальше. Офицеры, чиновники, дворяне, короче, все помещики имеют в собственности около сорока миллионов десятин, купцы – еще одиннадцать миллионов, причем и у первых, и у вторых работы на земле ведутся гораздо лучшим способом. Так, дальше, монастыри – треть миллиона, мещане – четыре миллиона десятин, это их огороды. Даже если отобрать у помещиков и купчин всю землю, прибавка будет очень небольшой, около пятнадцати процентов на одного крестьянина. И при архаичных способах земледелия никакой выгоды не даст. Наоборот, урожаи снизятся, плюс к этому получим огромную напряженность в обществе, а там и до гражданской войны недалеко. Но!.. Остается еще один источник – казенные и кабинетские земли царской фамилии.

– Иван Петрович, вы хотите лишить императора его собственности?! – Келлер аж привстает со своего места, чайная ложечка в руке принимает вид буквы «Зю». – Сразу говорю: я – против! Категорически!..

– Федор Артурович, успокойтесь, ради бога! Никто не собирается грабить государя и его семью, – академик старается успокоить разбуянившегося генерала. – Во-первых, часть этих земель уже была передана Крестьянскому поземельному банку для переселенцев во время столыпинской реформы, а во-вторых, доходами с этих земель пользуются, на мой взгляд, совершенно безосновательно вся дворцовая камарилья великих князей, а это свыше двадцати дармоедов. За очень редким исключением. И которые к тому же состоят в явной или тайной оппозиции к династии, но, тем не менее, получают от казны огромное содержание. В будущем надо будет провести ревизию всех этих земель, и те, что пригодны для сельского хозяйства, передать в Крестьянский банк. Туда же отнести все конфискованные, заложенные и убыточные дворянские поместья. Иными словами, я предлагаю продолжить реформы Столыпина, но на других, гораздо более щадящих крестьянина условиях, сделать ставку именно на простого землепашца. Но вот как убедить их в необходимости выхода из общины, пока не знаю.

– Иван Петрович, у меня даже не предложение, а так, мысли вслух, – в голову приходит тот самый первый разговор с ефрейтором Пашкиным в окопе. – После победоносного окончания войны волей самодержца все эти земли передаются в качестве награды солдатам, завоевавшим эту самую победу. Безвозмездно! Плюс к этому – бесплатный проезд к новому месту жительства и… Ну, не знаю, может быть, освобождение от налогов на пару-тройку лет, чтобы смогли встать на ноги. Причем уравниловки быть не должно. Простой солдат получает, к примеру, пять десятин, имеющий медаль «За храбрость» – семь, у кого на груди Георгиевский крест – десять, ну и так далее. И объявить это как можно быстрее, чтобы был стимул воевать.