Спартак. Бунт непокорных - Макс Галло

Спартак возразил:

— Кто сказал тебе, что я хочу сражаться, как Вариний?

Однако он сделал вид, что собирается драться так же. Он велел возвести частокол. Отправил отряд за дозорными Вариния и приказал поднять их тела на колья, окружавшие лагерь. Теперь издалека казалось, что лагерь находится под охраной бдительных сторожей.

Когда вода в реке стала спадать, он велел разжечь огромные костры, ударить в барабан, играть на флейтах и трубах, и казалось, что вся армия рабов приготовилась к битве. Но Спартак приказал тихо покинуть лагерь, воспользовавшись ночной грозой, подняться по реке и найти брод ниже Капуи.

Реку перешли, несмотря на то что вода была еще высоко, а берега скользкими. После длительного перехода армия Спартака оказалась в тылу у римлян, и мы видели наш лагерь, в котором несколько человек продолжали поддерживать огонь, бить в барабан, играть на трубах и флейтах.

Оставалось только дождаться, когда Вариний начнет переходить реку, чтобы атаковать наш лагерь. Тогда мы обрушимся на его центурии с флангов и тыла, как поток раскаленной лавы. Воды Вольтурно, песок и море Салины покраснеют от крови.

Я видел, как претор Публий Вариний, восседая на коне в окружении ликторов, тщетно пытался взобраться на другой берег.

Римляне падали один за другим, пронзенные копьями германцев и фригийцев.

Вскоре на грязном берегу рядом с Варинием остались лишь несколько солдат, которые столкнули в воду тела ликторов и побросали знамена, пытаясь укрыться за своими щитами.

Внезапно, заржав от боли, конь Вариния повалился на землю.

Я думал, что претора ждет участь легата Фурия. Но, покрытый грязью, он встал и бросился бежать, без оружия, пытаясь как можно быстрее добраться до Кум, как крыса, которая спешит укрыться от погони в своей норе.

Вариний лежал в большом порфировом бассейне, наполненном горячей водой.

Он закрыл глаза и уперся руками в стенки бассейна. Обжигающая вода заставляла его извиваться от боли. Она не только растворяла засохшую грязь, казалось, она разъедает кожу, впивается в него, как лезвия мечей и копий, пронзившие ликторов на берегу Вольтурно.

Вариний до сих пор чувствовал, как ноет левое бедро. Его спасла грязь. Вариний погрузился в нее, полз, пытаясь выбраться из-под трупа коня, хватаясь за трупы ликторов и солдат, чтобы подтянуться еще на несколько шагов. Наконец он достиг берега и смог бежать с несколькими людьми, уцелевшими от его армии. Они укрылись в крепости Кум.

Но затем пришли крысы, стали кидаться на стены, пытались высадить ворота. Пришлось отражать их лавиной камней и стрел, даже не успев очиститься, отскрести кровавую грязь.

Вариний открыл глаза.

Огромный зал кальдария,[7]находившийся в центре терм, был наполнен горячим мутным паром, в котором едва можно было различить фигуры рабов.

Вариний услышал звук шагов по мраморным плитам. С каждой минутой он напрягался все сильнее и втягивал голову в плечи, будто стараясь защитить горло. Его пальцы отбивали на стенках бассейна нервную дробь. Затем его руки соскользнули с мокрого камня и стали метаться в поисках оружия. Он вспомнил, что бросил его там, где раздевался.

Он был голым, как трупы Фурия и Коссиния.

Его спина скользнула по мраморной стене бассейна. Он пытался с головой скрыться в воде, спрятаться от приближавшихся рабов. Возможно, они мечтают зарезать его. Его рабы уже не были покорными животными. Они больше не опускали глаз, когда им угрожали поркой или казнью. На их лицах появлялось странное выражение, и все их существо дышало ненавистью.

Посыльный от Сената сообщил Варинию, что, по словам Кальвиция Сабиния, трибуна VII легиона, и центуриона Номия Кастрика, вдоль всей дороги от Рима до Кум бродят толпы рабов. Они грабили поместья, убивали хозяев, насиловали женщин и вспарывали им животы. Ни один патриций не мог чувствовать себя в безопасности, все нанимали воинов, чтобы защищаться от собственных рабов.

Сенат требовал, чтобы с этим оскорбительным для республики восстанием было, наконец, покончено.

И главное — Риму необходим урожай из Кампании и Лукании. Римский плебс нужно обеспечить хлебом, иначе разразится гражданская война.

Трибун Кальвиций Сабиний долго расспрашивал Вариния. Казалось, он даже не замечал, что претор покрыт грязью и кровью, что он хромает, его левая нога, возможно, сломана, болит весь бок от плеча до бедра и унижение, которое ему пришлось пережить, еще слишком живо в его памяти, чтобы он мог бесстрастно отвечать на вопросы посланника Сената.

— Говорят, — воскликнул Вариний, — что это ты во Фракии оставил в живых Спартака, который разоряет теперь Италию. Ты его знаешь! Мне сказали, что ты держал его в клетке, а потом отпустил! И тысячи, десятки тысяч рабов, беглых гладиаторов и наших солдат присоединились к нему. С ним теперь и оружейник гладиаторской школы Капуи, и греческий ритор Посидион, которого ты тоже знаешь, Спартак очень ловок и прекрасно владеет искусством войны. Возможно, этому его научил Посидион. Я сам видел трупы наших солдат, тысячи обнаженных тел!

Вариний рассказал, как попал в ловушку, расставленную Спартаком. Фракиец ушел, оставив лагерь, который был всего лишь приманкой, а затем атаковал его армию с флангов и тыла.

— Мне нужны легионы, много легионов! — твердо сказал Вариний. — Если я их не получу, он захватит города. Мятежники пришли в Кумы и ревели под нашими стенами. Почему они до сих пор не напали на Рим? Для этого нужно только, чтобы десятки тысяч рабов, которые спят в наших домах, взбесились, как голодные крысы.

Прихрамывая, Вариний удалился. Каждый шаг причинял ему боль. Сухая грязь стягивала кожу. Вонь, исходившая от туники, была унизительна.

Он вошел в термы, приказав всем освободить помещение. Он хотел остаться один. Он прогнал рабов, надушенных, с гладкой кожей, одетых во все белое. Рабы шли ему навстречу с вызовом в глазах, возможно, сжимая за спиной кинжал.

Вариний погрузился в воду. Его мышцы расслабились, и он впервые за многие дни почувствовал, что ему хорошо.

Это длилось недолго. Внезапно мучительный жар охватил его. Сквозь пар он различил силуэты приближавшихся рабов. Они несли полотенца и корзины, наполненные флаконами с благоухающим маслом, губками и пемзой. Но на дне корзин, возможно, были спрятаны мечи, чтобы зарезать его.

Спартак стоял на краю скалы, возвышающейся над долиной Кампании и виноградниками Лукании.

Фракиец смотрел прямо перед собой.

После дождливых дней небо очистилось, и солнце было ярким и свежим как только что разгоревшийся костер.