Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - Александрa Давид-Неэль
Шрифт:
Интервал:
Самое смешное, что, несмотря на эти избыточные меры предосторожности, штора на окне моего купе оказалась немного более узкой, чем окно, и всё, что происходило снаружи, и так было прекрасно видно.
Наши надзиратели ходили в намордниках — это делалось то ли для того, чтобы они молчали и не общались с пассажирами, то ли чтобы уберечь их от болезнетворных микробов, переносчиками которых могли оказаться мы, иностранцы, прибывшие из Страны Советов. Широкие защитные маски, скрывавшие рты и носы наших церберов, придавали им еще более странный облик.
В Харбине — пересадка на другой поезд, долгое ожидание, очередные формальности, связанные с паспортами. Персонал отдела виз состоит из русских, и процедура проводится без проволочек и придирок. Многие русские обосновались в Маньчжурии еще до революции, другие укрылись здесь после нее, устроившись на работу в маньчжурские, то есть японские, учреждения.
В зале ожидания высоко на стене висит икона, перед которой горят толстые свечи и лампады. Проходя мимо, люди осеняют себя крестным знамением.
Несколько русских в форме маньчжурских офицеров беседуют с дамами, очевидно, ожидающими отправления поезда. Я размышляю, на что могут рассчитывать в будущем эти белые люди, состоящие на службе у японцев.
Мы сделали остановку в Чанчуне, так как мне хотелось побывать в этой будущей столице, оспаривающей право первенства у древнего Мукдена. Я дала телеграмму в отель «Ямато», рассчитанный на европейцев, чтобы заказать нам номера, но сразу по приезде один из служащих туристического агентства сообщил, что в гостинице нет свободных мест, и предложил отвезти меня в очень уютный, по его словам, японский отель. У меня не было выбора, и я согласилась.
По правде сказать, эта гостиница была японской лишь наполовину, как и большинство отелей в этой стране. Кроме комнат с циновками (татами), на которые стелят белье перед тем, как лечь спать[17], были и другие, не столь приятные номера, с ветхой мебелью и выцветшими занавесками, в которых пытались воспроизвести обстановку западных гостиниц.
Под вечер одна из служанок оповестила меня о том, что ванна готова. Я достаточно долго прожила в Японии и знала по опыту, что в подобных случаях не грех соблюдать некоторую осторожность. Поэтому я зашла за Ионгденом, выбравшим номер в японском духе, и попросила его заглянуть в ванную комнату.
Вскоре он вернулся и доложил мне со смехом:
— Вы как в воду глядели: там уже мокнут трое совершенно голых мужчин.
Когда я была в Японии, местные бани доставляли мне немало веселых минут. Ионгден стал героем одного из таких забавных происшествий.
Дело было в курортном местечке под названием Атами. Мы жили в превосходном отеле, обстановка которого сочетала восточный и европейский стили. Здешние постояльцы, как иностранцы, так и японцы, принадлежали к сливкам общества. Ионгден, любивший во время путешествий всё попробовать на себе, предпочел жить на местный манер: он поселился в японской части гостиницы.
На следующий день после нашего приезда он пришел ко мне с веселым и в то же время смущенным видом и заявил:
— Я должен рассказать вам нечто потрясающее. Сегодня утром я сказал коридорному, что желаю принять ванну. Он низко поклонился, принес халат и полотенца, а затем отвел меня в большую комнату с маленьким бассейном. Судя по всему, натираться следовало не в нем, а в другой части купальни. Это навело меня на мысль, что воду, в которой совершают омовение, не меняют после того, как человек выходит из бассейна, но было еще рано, и я мог рассчитывать, что явился сюда первым. Итак, я намылился, ополоснулся и уселся в большую лохань. Вода была ужасно горячей, я едва не сварился. И вот, пока я там мок, в комнату вошла дама… Мне не дали купальных трусов, вода была прозрачной… Я не знал, куда деваться… Почему же эта женщина, завидев меня, не ушла, недоумевал я. Она приветствовала меня на японский манер, очень низко кланяясь. Я подумал: неужели ко мне прислали особу легкого поведения? Может быть, в этой стране принято таким образом ублажать одиноких мужчин, принимающих ванну?.. Однако у дамы был весьма серьезный вид и она была уже не очень молодой. И вот, поздоровавшись со мной… наверное, я поступил невежливо, не ответив на ее приветствие, — мои мысли спутались, ведь я еще никогда не раскланивался с дамой в полном неглиже… И вот, поздоровавшись со мной, она скинула с себя кимоно, и… больше на ней ничего не было. Затем дама спустилась в бассейн, чтобы вариться там вместе со мной. Это еще не всё. Вскоре пришли другие купальщики: еще одна женщина, а вслед за ней двое мужчин. Они приветствовали друг друга, смеялись и болтали. Они пытались со мной говорить, но я объяснил им, что не владею японским. Можно подумать, что мы сидели в гостиной, за чаем… не считая того, что мы были в костюмах Адама. В конце концов я совсем перестал стесняться. Что поделаешь, если у них такой обычай…
Приключение Ионгдена меня позабавило, а на следующее лето я веселилась, глядя на купальщиков в Киото: одного славного малого, торговца, у которого я покупала фотопленку (он был одет с едва ли не первозданной простотой), а также других людей на речном пляже — на них были сетчатые плавки с большими дырами. Я смеялась над ними с непривычки, но в глубине души считала, что японцы совершенно правы! Наша пресловутая ханжеская стыдливость является следствием порочных мыслей.
И все же, поскольку мне не привили с детства подобную здоровую и подкупающую простоту нравов, я неизменно воздерживалась от коллективных купаний. Если же мне случалось останавливаться в чисто японских гостиницах, я всегда ставила Ионгдена у двери ванной, где совершала омовение. Мой сын выучил несколько слов на местном языке и был в состоянии объяснить приходившим в баню, что иностранная дама желает побыть некоторое время в одиночестве.
Эти меры предосторожности всегда оказывались действенными, но однажды…
В тот день, зная, что Ионгден сторожит за дверью, я совершенно спокойно, неторопливо мылась, как вдруг дверь открылась, и в ванную вошел молодой человек.
Вот те на! Я позабыла о том, что в предательских перегородках японских домов немало потайных ходов. Один из них находился напротив двери, которую охранял мой страж, — через него и прошел незваный гость. Я была настолько потрясена, что кусок туалетного мыла выскользнул из моей руки и, упав на пол, откатился в дальний угол.
Молодой человек, уже скинувший с себя халат, живо подобрал мыло и протянул мне его с церемонным поклоном. Я благоразумно решила сохранять невозмутимый вид, поклонилась в ответ и продолжала мыться. Я не знаю, благоразумно это было или нет, но у меня не оставалось другого выхода.
После бани я снова открыла дверь и поманила Ионгдена, по-прежнему стоявшего на посту, чтобы он заглянул в комнату, где еще находился посторонний. Мой сын едва не вскрикнул от изумления. Я быстро закрыла дверь, и мы поспешили в мой номер, чтобы дать там волю распиравшему нас безудержному смеху.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!