Весь этот мир - Никола Юн

Олли снова читает мои мысли:

– Хочешь остановиться и посмотреть?

– Да, пожалуйста!

Олли спрашивает водителя, можно ли нам остановиться, и тот говорит, что без проблем. Он знает неподалеку хорошее место, где есть стоянка и зона для пикника.

Я выскакиваю из машины еще до того, как он заглушает двигатель. Чтобы оказаться у воды, нужно только спуститься с холма и пройти по песку.

Олли следует за мной на расстоянии.

Океан.

Он сине́е, больше, беспокойнее, чем я себе представляла. Ветер подхватывает мои волосы, втирает песок и соль в мою кожу, заполняет нос. Я спускаюсь с холма и только потом снимаю обувь. Закатываю джинсы настолько высоко, насколько получается. Песок горячий, сухой и рыхлый. Он водопадом переливается через мои ноги, просачивается между пальцев.

По мере приближения к океану песок становится другим. Теперь он липнет к ногам, покрывая их, как вторая кожа. У кромки воды он снова меняется, превращаясь в жидкий бархат. Мои ноги оставляют отпечатки в этой мягкой смеси. И наконец волнующаяся вода охватывает мои ступни, поднимается до щиколоток, касается икр. Я не перестаю идти, пока не оказываюсь в воде по колено. Джинсы намокают.

– Будь осторожна, – раздается сзади голос Олли.

Я не уверена, что именно он хочет сказать. Будь осторожна, потому что можешь утонуть? Будь осторожна, потому что можешь заболеть? Будь осторожна, потому что, как только ты становишься частью мира, он становится частью тебя?

Ведь теперь это невозможно отрицать. Я в мире. А он, в свою очередь, во мне.

Океа́н, сущ., мн. ч. океаны. Та безграничная часть тебя, с которой ты никогда не сталкивалась, но всегда подозревала, что она есть. [2015, Уиттиер]

НАША ГОСТИНИЦА РАСПОЛОЖЕНА прямо на пляже, и, находясь в небольшом открытом лобби, мы видим океан и чувствуем его запах. Нас встречают приветственными «алоха» и вручают нам гирлянды. Олли отдает свою мне, так что теперь у меня на шее целых три. Коридорный в яркой бело-желтой гавайской рубашке вызывается донести наш несуществующий багаж.

Олли объясняет, что наш багаж прибудет позже, и, взяв меня за руку, обходит коридорного, пока не начались расспросы.

Я подталкиваю Олли к стойке регистрации и вручаю ему наши документы.

– Добро пожаловать на Мауи, мистер и миссис Уиттиер, – произносит женщина за стойкой.

Олли не поправляет ее, только притягивает меня к себе и громко чмокает в губы.

– Махало большое, – говорит он с улыбкой.

– Вы проведете у нас… две ночи.

Олли смотрит на меня, ожидая подтверждения, и я киваю. Женщина несколько раз ударяет по клавиатуре и говорит, что, несмотря на ранний час, наша комната уже готова. Вручает нам ключ и карту территории и сообщает о бесплатном континентальном завтраке со шведским столом.

– Желаю вам приятно провести медовый месяц! – Она подмигивает нам и показывает, куда идти.

Наша комната маленькая, очень маленькая, и оформлена в том же духе, что и лобби: мебель из тика и крупные изображения ярких тропических цветов. Балкончик выходит на небольшой садик и парковку.

Стоя в центре комнаты, я поворачиваюсь на 360 градусов и вижу все те предметы, которые считаются необходимыми во временном жилище: телевизор, маленький холодильник, огромный шкаф, стол и стул. Я делаю полный оборот еще раз, чтобы понять, чего здесь не хватает.

– Олли, где же наши кровати? Где мы будем спать?

На короткий момент он приходит в замешательство, а потом его лицо проясняется.

– О, ты говоришь об этом? – Он подходит к предмету, который я приняла за огромный шкаф, хватается за две ручки в самом верху и тянет на себя.

Появляется кровать.

– Вуаля, – говорит он. – Яркий пример современной эффективной экономии пространства. Вершина стиля и комфорта, удобства и практичности. Представляю тебе кровать Мёрфи.

– Кто этот Мёрфи? – спрашиваю я, все еще удивленная тем, что кровать появилась из стены.

– Тот, кто придумал эту кровать, – отвечает Олли, подмигивая.

Комната кажется еще меньше со стоящей на полу кроватью. Мы оба задерживаем на ней взгляд. Олли поворачивается ко мне. Я успеваю залиться румянцем еще до того, как он произносит:

– Только одна кровать.

Его голос кажется равнодушным, а глаза нет. Этот взгляд заставляет меня покраснеть еще сильнее.

– Итак, – говорим мы одновременно, потом смеемся, неловко и застенчиво, а потом смеемся над собой, над тем, какие мы неловкие и застенчивые.

– Где там этот путеводитель? – спрашивает Олли, прерывая зрительный контакт и театрально осматриваясь. Он хватает мой рюкзак и запускает в него руку, но вместо путеводителя достает «Маленького принца».

– Я смотрю, ты взяла с собой самое необходимое, – подшучивает он, махая книгой. Залезает на середину кровати и начинает легко подпрыгивать. Пружины Мёрфи шумно протестуют. – Это же твоя самая любимая книга? – Он вертит «Принца» в руках. – Мы читали ее в десятом классе. Абсолютно уверен, что я ее не понял.

– Тебе стоит попытаться снова. Смысл меняется при каждом прочтении.

Олли смотрит на меня:

– А сколько раз ты?..

– Несколько.

– Больше двадцати или меньше?

– Ну ладно, больше, чем несколько.

Он улыбается и открывает книгу.

– Собственность Мэделайн Уиттиер. – Перелистывает страницу и читает на титульном листе: – Вознаграждение за возврат. Поход со мной (Мэделайн) в букинистическую лавку. Подводное плавание со мной (Мэделайн) в кратере Молокини. Цель мероприятия: увидеть символ Гавайев – рыбку хумухумунукунукуапуаа».

Олли прекращает читать вслух, заканчивает про себя.

– Когда ты это написала?

Я начинаю залезать на кровать, но останавливаюсь – комната немного плывет перед глазами. Предпринимаю новую попытку, и накатывает еще одна волна головокружения. Я поворачиваюсь и сажусь к Олли спиной. Сердце так болезненно сжимается в груди, что я с трудом перевожу дух. Олли тут же оказывается рядом со мной.

– Мэд, что такое? Что случилось?

О нет. Еще не время. Я не готова.

– У меня голова кружится, – говорю я. – И живот…

– Нам нужно ехать в больницу?

Вместо ответа у меня урчит в животе, громко и протяжно. Я поднимаю глаза на Олли:

– Думаю, что я…

– Голодна, – произносим мы одновременно.

Голод. Вот что я чувствую. Я не заболеваю. Я просто голодна.