Особый отдел и пепел ковчега - Николай Чадович

– Дело пропало. Какие-либо записи в формуляре отсутствуют, а папки на месте нет. Мы уже все соседние полки обыскали. Можете на нас жаловаться.

– И часто у вас такое случается?

– Не часто, но случается. – Обе сотрудницы архива глаз на Цимбаларя не поднимали. – Кто-то за нашей спиной проворачивает всякие грязные делишки, а отвечать приходится нам.

– Ладно, я никому не скажу о пропаже. – Покопавшись в карманах, Цимбаларь выложил на стол две шоколадные конфеты, оставшиеся после вчерашнего банкета в кладбищенской конторе. – Только вы узнайте по формуляру фамилию должностного лица, возбуждавшего дело.

Старшего следователя Плугового он нашёл сравнительно легко, но целый час дожидался, пока тот освободится. В отделе милиции проходило опознание насильника, сопровождавшееся непрерывной беготней оперативных сотрудников, воплями родственников жертвы, требовавших немедленной сатисфакции, и зловещим шумом, доносившимся из помещения уголовного розыска, где всё это мероприятие и происходило. Лишь иногда через двойную дверь в коридор доносились малоразборчивые реплики: «Ты ему пальцы не трогай… пальцы ещё пригодятся… Ты ему лучше яйца прищеми…»

Когда им наконец удалось встретиться, Плуговой дышал, словно стайер, только что закончивший дистанцию, и всё время утирался бланками протоколов, серая бумага которых годилась для любых гигиенических нужд.

Известие о том, что по его душу явился сотрудник какого-то загадочного особого отдела, не произвело на Плугового никакого впечатления. В системе МВД следователи были особой кастой, подчинявшейся лишь собственному главку, потому и нравы в их среде царили самые независимые.

После завершения формального знакомства Цимбаларь спросил:

– Вы помните дело девяносто восьмого года, касавшееся ограбления квартиры маршала Востроухова?

– Девяносто восьмого? – Плуговой смотрел на него, словно старый цепной пёс на игривого щенка. – Да я даже своих прошлогодних дел не помню. Их у меня побольше, чем любовниц у Дон-Жуана.

– Тем не менее Дон-Жуан не поленился составить список своих увлечений, ставший достоянием благодарных потомков, а в первую очередь Мольера, Байрона, Гофмана и Пушкина. – Цимбаларь не преминул блеснуть эрудицией.

– Будь по-вашему, – устало вздохнул Плуговой. – Сейчас гляну…

Кабинет следователя напоминал собой нечто вроде храма Официальной Бумажки, папки с которыми не только распирали канцелярские шкафы, но и громоздились повсюду, включая подоконники, стулья и антресоли. В этом святилище письменной информации, где елей заменяли чернила, а молитвы – суконный, чиновничий язык, компьютер, притулившийся на уголке стола, выглядел совершенно чужеродным предметом.

Последовательно перелистав три или четыре пухлые амбарные книги, следователь сказал:

– Верно. Был такой случай. Сразу после ноябрьских праздников. Выезжала опергруппа в составе следователя, то есть меня, эксперта-криминалиста, инспектора-кинолога и сотрудника уголовного розыска… Подождите, подождите… – Он присмотрелся к каким-то непонятным значкам, выставленным на полях книги, и со словами: «Всё!» – захлопнул её.

– Что значит «всё»? – не понял Цимбаларь.

– То и значит. Информация закрытая.

– Это что-то новенькое! – возмутился Цимбаларь. – Учтите, я имею самые серьёзные полномочия. Ваш долг – оказать мне максимальное содействие.

– Мой долг, оставаясь в рамках закона, выполнять директивы вышестоящих органов, среди которых разные там особые отделы не значатся, – усмехнулся следователь. – Сразу предупреждаю, на тему кражи из квартиры маршала Востроухова я беседовать с вами не собираюсь. Погонами дорожу. – Правой рукой он похлопал себя по левому плечу. – И мой вам совет: постарайтесь с этим делом не связываться. Так обожжё– тесь, что из жопы кипяток польётся.

Цимбаларь хотел было что-то возразить, но следователь распахнул дверь и зычно крикнул в коридор:

– У кого повестки в пятьдесят первый кабинет? Заходи по одному.

Из отдела Цимбаларь вышел буквально ошарашенный, чего с ним уже давненько не бывало.

И раньше случалось, что некоторые «особо значимые дела» изымались из ведения милиции, дабы впоследствии благополучно сгинуть в дебрях начальственных кабинетов. Но эта порочная практика никогда не касалась квартирных краж, одного из наиболее распространённых видов преступлений. Следовательно, некие могущественные силы, без зазрения совести игнорирующие закон, имели к покойному маршалу свой интерес.

Тем не менее возвращаться назад с пустыми руками Цимбаларь не собирался. Кроме работников милиции, на помощь которых рассчитывать, конечно же, не приходилось (каждому охота благополучно дослужиться до пенсии), имелись и другие очевидцы кражи, зачастую не менее зоркие и памятливые, чем профессионалы. Этими очевидцами являлись понятые, без участия которых не проходит ни один осмотр места происшествия.

По традиции понятыми приглашаются ближайшие соседи по лестничной площадке. На поиски этих людей, в отличие от сотрудников милиции, не связанных никакими келейными интересами, и отправился Цимбаларь.

Дом, где маршал Востроухов провёл свои последние годы, относился к категории элитного жилья, строившегося в семидесятых-восьмидесятых годах якобы по передовым итальянским проектам (однако из скверных отечественных материалов, предназначенных скорее для казарм и капониров, чем для гражданских сооружений).

В подъездах, на лестницах, да и в самих квартирах кое-какой шик-модерн уже успели навести, но асимметричная шестнадцатиэтажная башня по-прежнему напоминала собой обломок огромного слоновьего бивня, по странному стечению обстоятельств оказавшийся на чуждой ему земле Волго-Окского междуречья.

С консьержкой, естественно, никаких проблем не возникло, правоохранительные органы здесь уважали, и уже спустя пять минут Цимбаларь стоял на лестничной площадке, куда выходили три добротных двери, чья холодная сталь были искусно декорирована ценными породами дерева.

В квартире, некогда принадлежащей маршалу, делать было нечего – если его там знали, то лишь понаслышке. Квартира слева на звонки не отзывалась. В квартире справа словам Цимбаларя категорически не поверили и пообещали спустить собаку, специально натренированную для таких случаев.

– Уж как не повезёт, так не повезёт, – с досадой буркнул Цимбаларь, но решил проверить свою удаль ещё раз – этажом ниже.

Он ещё и позвонить не успел, как дверь квартиры, расположенной под бывшим жильём маршала, распахнулась. Пожилой человек, бородой и прической напоминавший интеллигента девятнадцатого века, приложив палец к губам, негромко произнёс:

– Я слышал всё, что вы говорили наверху. Заходите, у меня есть информация, которую вы ищете.

– В первую очередь я ищу понятых, в ноябре девяносто восьмого года присутствовавших при осмотре квартиры маршала Востроухова, – пояснил Цимбаларь, поначалу принявший своего собеседника за обычного шизика.