Граф-затворник - Элизабет Бикон

Она взглянула на заразительно улыбающегося лорда Сиборна на прекрасно написанном портрете и кивнула, словно тот ответил ей. Она сухо улыбнулась.

– Да, когда-то и нам самим понадобилось для этого слишком много времени, верно? – произнесла она в теплом предрассветном воздухе и погрузилась в мечты о свадьбе дочери – все эти цветы, музыка, подружки невесты, – которые плавно перешли в воспоминания о ее собственной свадьбе.

То была замечательная весенняя свадьба, но ее воздушная романтичность пропадала впустую, почти не затрагивая мисс Мелиссу Кэролайн Мелван и ее жениха, достопочтенного лорда Сиборна. В то прекрасное майское утро почти тридцать лет назад никто из них не думал, что перед алтарем часовни Эшбертонов связывает себя узами брака с любовью всей своей жизни.

– Несмотря на откровенно непутевое начало, у меня большие надежды на настоящее счастье детей в этом торопливом браке, Хэл. Хотя многие и удивятся ему, – пробормотала она. Ее веки отяжелели, дыхание становилось все ровнее и медленнее.

Она засыпала, и ей начинало казаться: ее возлюбленный супруг рядом, еще чуть-чуть, и она увидит его понимающую улыбку, и он сонно ответит: «Иногда устроенные браки неожиданно превращаются в браки по настоящей любви, дорогая», а потом повернется на бок, как в старые времена, когда он был жив и реален, а не как сейчас – недостижимый ни взгляду, ни прикосновению. Она надеялась, что ее старшей дочери никогда не придется так отчаянно тосковать в своей брачной постели по своему мужу.

Маркус Сиборн пошевелился на твердом ложе и напряженно прислушался к звукам из коридора. Он пришел к выводу: здесь что-то вроде мужской резиденции, хотя она явно переживала тяжелые времена. Раздававшийся иногда по булыжной мостовой грохот тяжелых копыт или легкий шум двуколки подсказывал – это не праздные семьи наносят друг другу визиты в часы вежливости. Если забраться на расшатанный стул и посмотреть в окно, то там виднелся заброшенный, давно заросший сорняками внутренний дворик.

Маркус начал выковыривать известковый раствор вокруг прутьев решетки единственного окошка под потолком. Из закрытого внутреннего дворика нелегко совершить побег, но надо хотя бы попытаться, а то можно просто сойти с ума. Работа шла медленно и довольно рискованно, ведь стул под его ногами мало чем отличался от всего прочего гнилья в этой импровизированной тюрьме, но так ему удалось скоротать несколько утомительных часов. Больше заняться здесь было решительно нечем, разве что сражаться с древним молитвенником, который Маркус обнаружил в куче изъеденных молью одеял, или же читать бесконечные тома «Клариссы» Ричардсона. Книги держала здесь его союзница по несчастью, дабы не умереть от скуки.

Правда, неустанно трагическим страданиям героини Маркус предпочитал действие, и, когда его тюремщица в последний раз ворвалась в комнату, он вслух вопросил: «Что общего у такой практичной леди с прекрасной, но обреченной Клариссой Гарлоу?» И получил ее едкий ответ – нищие не выбирают, и вообще пусть пленник благодарит небеса, что книжки все-таки на английском, а не на каком-нибудь варварском языке. Интересно, чем, по ее мнению, занимаются на уроках мальчики, кроме как учатся расшифровывать всякие варварские языки? Он улыбнулся в темноту своей подземной камеры, потом принялся думать о своем заключении.

Сиделку-тюремщицу уже не запирали с ним так надолго, как в первый день, когда он был совсем не в себе. У нее был молчаливый соратник, который закрывал на ключ за ней дверь и потом открывал, если она кричала, что хочет уйти. Маркус привычно прислушивался к ним обоим, одновременно отскребая крохотные песчинки раствора вокруг прутьев решетки. Интересно, хватятся ли этой девушки, если она не вернется в назначенное время? Его мысли приняли другое направление. Неужели кто-то из тех, кому он когда-то насолил, мог столь подло отомстить? Кроме того, у него создалось впечатление, что тюремщица была в разногласиях с тем соратником, кто молчаливо сопровождал ее. Маркус устал и решил на сегодня закончить свою работу по будущему освобождению себя. Лег на свою импровизированную кровать и опустил голову на сжатые кулаки.

Он усмехнулся и представил белокурую тюремщицу, вынимающую ночной горшок из древнего стульчака, который мучители все же дали ему в качестве великой привилегии и еще чтобы никто не видел его выходящим на улицу. Интересно, оставался ли тот человек за дверью все то время, пока она брила своего заключенного, или приходил позже, когда она с торжественным видом передавала за дверь бритву и грязную воду. Это странное заключение вырвало Маркуса из бешеного ритма его городской жизни. «Как бы удивился юный Маркус Сиборн, если бы увидел, как скучны и утомительны становятся развлечения праздного джентльмена после всевозможных проб большей части удовольствий высшего общества», – решил он с высоты своих двадцати трех лет.

Хотя, конечно, всегда можно было развеяться со своей любовницей. Он нахмурился при мысли о Клэри, напрасно она дожидалась его в своем аккуратном домике, куда он временно селил ее, когда покидал город. Интересно, вернулась ли она в свой родной город, чтобы подыскать более надежного покровителя? А он даже и не особенно против, осознал Маркус. Клэри была маленькой сладкой пампушечкой, но Маркусу даже не удавалось вспомнить, блондинка она или брюнетка.

В дверном замке заскрежетал ключ. Маркус вышел из своих грез и рывком вскочил на ноги – не хотел, чтобы его застали лежащим в постели.

– Чем вас шантажируют? – спросил он довольно тихо на случай, если другой тюремщик еще не ушел и решит прислушаться к их разговору.

– Я принесла ужин, – ответила девушка без ответа на его вопрос.

– А если ваши требования не исполнят? Вы избавитесь от меня самым ужасным образом? – задал мучивший его вопрос наигранно легким тоном.

– Понятия не имею, – ответила девушка весьма равнодушно, но, прежде чем она отвернулась, он успел заметить по выражению ее глаз: ей на самом деле не по себе.

– Тогда, может, вы соблаговолите мне сообщить, какой сегодня день?

– Пятница, – коротко ответила она и поставила на стол миску с крышкой.

– И родственники меня еще не отыскали? Какое с их стороны упущение! – заметил он, словно это был лишь вопрос времени.

– Действительно, – холодно отозвалась она.

– Держу пари, все местное общество прибегает послушать ваши искрометные речи.

– Едва ли они знают о моем существовании.

– Большая для них потеря, – сказал он, словно считая себя обязанным ее утешить.

– И моя выгода, – резко парировала она.

– Вне всяких сомнений, – добродушно согласился он.

– Вы ведь ведете жизнь, полную наслаждений, как все высокородные джентльмены, никому не подчиняетесь, разве не так?

– Меня не вдохновляет возможность политиканствовать или становиться приближенным Принни.

– Вы можете выбрать любой путь, но все равно бездельничаете.

– У меня есть очень способный кузен и очень беспокойный старший брат. В нашей семье они занимались мировыми проблемами, а кузен Джек частично занимается ими до сих пор, – ответил он с кажущейся легкостью, какой на самом деле уже не чувствовал.