Главная роль - Алекс Вуд

Что-то в глубине ее души странным образом откликалось на страстную мольбу в его глазах.

– Я в порядке, – жизнерадостно произнесла Кейт.

Если не считать того, что меня преследует маньяк-убийца, добавила она про себя.

– Слушай, если ты не против, мы могли бы встречаться иногда репетировать, – вдруг предложил он. – У нас впереди сложные сцены.

Кейт на секунду представила, чем могут закончиться подобные репетиции. Они с Шоном наедине, его призыв, ее необъяснимое влечение к нему… И тотчас перед ее мысленным взором встало утомленное сухощавое лицо седеющего мужчины. Нет, Джонатану будут очень неприятны эти репетиции. А она, не имеет права делать то, что будет неприятно Джонатану.

– Джонатан хочет, чтобы я как можно реже выходила из дома, – призналась Кейт.

– Он решил запереть тебя в тюрьме? – спросил Шон с иронией.

– Он заботится обо мне, – ощетинилась Кейт.

– Да, конечно, – кивнул Шон. – Прости. Повисла неловкая тишина. Кейт чувствовала, как внутри нее нарастает раздражение. Какое право он имеет так говорить с ней, так смотреть на нее? Ей и без этого нелегко сейчас, как может он смущать ее? Неужели ему мало женщин? Зачем ему понадобилась она, Кейт Феллоу?

– Ты живешь сейчас у него? – тихо спросил Шон.

Кейт кивнула. Непонятным образом гнев ее схлынул от одного звука его голоса.

– Это только на время, – сказала она, недоумевая про себя, почему ее тянет оправдываться. Она живет с любимым мужчиной, а для этого не нужны объяснения. Шон их и не требовал, но какая-то неведомая сила заставляла Кейт говорить: – Джонатан полагает, что это не продлится очень долго. У полиции наверняка есть подозреваемые, и как только они найдут его, я сразу вернусь к себе, и съемки возобновятся.

Шон молчал, разглядывая взволнованное лицо Кейт.

– Джонатан уверен, что все это скоро закончится, – лепетала она, твердя имя Блайта, как заклинание. Только оно поможет ей устоять, не поддаться блеску этих глаз, магии этого голоса. – Еще пара недель, и все наладится…

Кейт повторяла слова Блайта, но то, что в его устах звучало убедительно, в ее казалось глупостью…

– Откуда это известно Блайту? – хмыкнул Шон.

– Лейтенант Макконнахи докладывает ему о ходе расследования, – не очень уверенно произнесла Кейт.

– Ему? Не тебе?

– Джонатан считает, что мне лучше поскорее забыть об этом. Он все взял на себя.

– Как благородно…

Кейт вспыхнула. У Шона была необыкновенная способность все переворачивать с ног на голову.

– Нужно только пережить двадцать седьмое августа, – твердо сказала Кейт. – Это печальная дата для Джонатана, он иногда бывает очень суеверен. А после все будет хорошо.

Наивно и смешно. Но так сказал Джонатан, и у нее нет причин сомневаться в этом. Ему виднее. Двадцать седьмого августа десять лет назад погибла Мелани, его большая любовь, и кто обвинит его в мнительности по поводу этой страшной даты, когда речь идет о Кейт и угрозе уже ее жизни?

– Двадцать седьмое августа, – медленно произнес Шон.

Кейт мельком взглянула на часы. О, как поздно. Джонатан наверняка уже звонил домой и обнаружил, что она до сих пор не вернулась.

– Мне пора. – Она попыталась улыбнуться. – Было приятно повидаться с тобой, Шон.

– Двадцать седьмое августа, – повторил он, не обращая внимания на Кейт. Что-то эта дата говорила ему, он силился вспомнить и никак не мог. – А что случилось в этот день? – спросил он.

– Я бы не хотела обсуждать это, – ответила она, немного задетая его невниманием. – Это личное дело Джонатана, и я не вправе…

– Ага! – Шон невежливо перебил ее. По его вдруг оживившемуся лицу было понятно, что его осенила какая-то идея. – Кейт, пообещай мне, что свяжешься со мной, если что-то… покажется тебе подозрительным.

Она растерянно кивнула.

– Тогда до встречи!

Шон развернулся и буквально бегом бросился по коридору к лестнице. Кейт изумленно смотрела ему вслед. Вдруг он резко остановился и снова повернулся к ней.

– Кейт, послушай…

Она подошла ближе, чтобы ему не приходилось кричать на весь коридор. Самому Шону эта мысль, по всей видимости, в голову не пришла.

– А тебе обязательно надо жить у Блайта? Может быть, тебе стоит переехать к родственникам? К родителям, например…

Кейт была огорошена. Что с ним происходит?

– Мои родители умерли. А тетя Роза живет в другом штате и очень не любит, когда ее беспокоят. К тому же…

Ей вдруг захотелось наказать Шона за его странное поведение.

– У меня нет никого ближе Джонатана, – произнесла она с вызовом.

Глаза Шона потемнели. Удар попал в цель.

Они расстались. Кейт пошла к выходу, где ее ждала машина с охранником, а Шон направился к телефонной будке на первом этаже больницы. Он порылся в кармане брюк и извлек оттуда замусоленный клочок бумаги, на котором был записан номер. Шон быстро набрал его.

– Полицейское отделение двадцать восемь, – раздался в трубке женский голос.

– Соедините, пожалуйста, со Стивом Голлуэем, – торопливо проговорил Шон, молясь про себя, чтобы тот оказался на месте.

– Минуточку, – пропела женщина, в трубке щелкнуло и загудело.

– Голлуэй слушает, – буркнул хриплый мужской голос, показавшийся Шону небесной музыкой.

Кейт сидела в кабинете Джонатана и листала старые газетные подшивки. Во всей его квартире она любила эту комнату больше всего. От нее так и веяло уютной стариной, и Кейт обожала устраиваться с ногами на диване, заваривать себе сладкий чай и читать запоем, благо библиотека у Джонатана была великолепная.

С тех пор как она переехала к Блайту, чтение было ее единственным развлечением. Он очень настаивал на том, чтобы она сидела дома, и Кейт неохотно признавала необходимость этой меры. Однако ей было бы гораздо проще, если бы Джонатан оставался вместе с ней. Но он каждый день уходил куда-то, возвращаясь порой, только под вечер. Кейт не ревновала. Она знала, что он занят тем же самым, что и лейтенант Макконнахи, – ищет человека, который охотится за ней.

Порой Кейт чувствовала себя виноватой – ведь из-за нее сорвались съемки, но она не осмеливалась поднимать эту тему с Блайтом. Она видела, что ему и так тяжело без работы, и хотела, чтобы хотя бы дома его ничто не тревожило.

Сегодня Кейт проснулась поздно, когда Джонатан уже ушел. Она ненавидела просыпаться в пустой квартире и всегда удивлялась его способности вставать рано. На туалетном столике она нашла записку.

«Доброе утро моей маленькой белочке. Ты так сладко спала, что у меня не хватило духу разбудить тебя. Не грусти без меня, я вернусь, как только смогу. Джонатан».