Нижний уровень - Андрей Круз

Позвонить? Черт, сейчас не получится, слишком шумно в лодке, все равно ни черта не услышу. Доберемся до места, и оттуда наберу, когда потише будет, все равно я от города далеко и ничего путевого сделать не смогу, так что и суетиться нечего.

– Папи, что-то важное? – прокричала Росита.

По моему виду заключила, она меня уже как открытую книгу читает. И испугалась, наверное, что я сейчас обратно поверну.

– Нет, guappa, все нормально! – крикнул я в ответ.

Никто тебе выходной портить не будет, не бойся.

Острова приближались и приближались, вскоре мы уже увидели скопление рыбацких лодок у Пачеки – первого большого острова с этой стороны. И возле него, говорят, как раз самая рыбалка, как-то там течения на это дело влияют, рыбу, что ли, наносят? Я в этом совсем не разбираюсь, если честно. Мы забрали от Пачеки восточней, обходя остров по дуге. Нам надо еще и населенную Контадору обойти, а дальше пойдут места почти необитаемые. Лодок там, правда, шляется много, но островов тоже прорва, так что найти свободный пляж совсем несложно. Тем более если знать, где искать.

Кстати, каждый раз ошибаюсь с планированием времени, когда сюда катаемся. Прикидываю время «до островов», забывая при этом, что на то, чтобы обойти «лишние», тоже чуть не час уходит. Опять же, надо подойти к пляжу аккуратно, так, чтобы днище лодки не пропороть, поставить ее на якорь, опять же так, чтобы ее отлив на песке не оставил или прилив на берег не вынес, ну и все такое прочее, включая перенос вещей с борта лодки на белый песок пляжа, уже горячий, но еще терпимый. К полудню он как сковорода станет.

Я не помню названия островка, на который мы выбрались, он расположился за большим Мого-Мого, и что еще о нем помню – рыба возле него не ловилась, так что и рыбаки не появлялись. Наверное, тут течения неправильные. А так все то же скопление отчаянно-зеленой листвы, такой густой, что через нее и на пару метров ничего не видно, окруженное полосой плотного белого песка, омываемого светло-изумрудной, невероятно прозрачной водой. Картинка как с рекламы, даже не верится, что так ярко и красиво все может быть на самом деле. Когда видишь такие фото, то начинаешь верить в могущество «фотошопа», а вот попадешь в такое место – и вдруг с изумлением понимаешь, что корректировка цветов и прочее совершенно ни при чем, это сама природа эти места так отредактировала.

В общем, к тому времени, как вещи были разложены, тент надо мной установлен, а Росита полностью обнажилась, оттенив белизну песка смуглостью кожи, прошло немало времени. И тогда я уже вспомнил про сообщение Стива. Убедился, что сигнал здесь есть, аж целых две черточки, и набрал его номер. И выслушал в ответ, что абонент находится вне зоны действия сети, и механический женский голос на испанском предложил оставить сообщение.

В подвал спустился? Наверняка. Там, наверное, повторный подробный обыск сейчас производит. Что, ничего интересного в гугл-аккаунте убитой не нашлось? Ладно, дождусь от него новостей.

Пляж располагает к лени. Даже без меры энергичная Росита на нем становится вальяжной и тихой, а я так и вовсе впадаю в некий ступор.

– Хорошо здесь, да?

Голос был тихий и какой-то мурчащий, как у пригревшейся кошки. Росита лежала на животе, прямо на песке, игнорируя полотенца, положив голову на скрещенные ладони и подставив солнцу прогнутую спину и округлые ягодицы без всяких следов купальника. Ей нельзя носить следы купальника, так что она чуть не через день ходит в солярий, добиваясь телесной однотонности.

– Да, хорошо.

Я, в отличие от нее, лежал на спине, прикрыв глаза темными очками и еще укрывшись под тентом. Загораю я редко, так что сгорю к чертовой матери, если буду, как она, под прямым солнцем валяться. Я и так сгорю, это как пить дать, но все не так сильно. Пляж для меня – это как Росита. Вроде и замечательно все, солнце, море и песок, вроде и радоваться надо, а все равно в результате головная боль, стянувшаяся сгоревшая кожа и неприятные ощущения, когда одежда по этой самой коже елозит. А начни жаловаться, так еще и не поймет никто, скажут, что дурак и ничего ни в чем не понимаешь.

Еще Росита наслаждалась жарой. По-настоящему наслаждалась, чувствовала себя в ней даже не как рыба в воде, больно уж метафора получается неподходящая, а как пирог в духовке, наверное. Я всегда удивлялся тому, что, валяясь долгими часами на пляже, она даже не залезала в воду. Настолько прогревалась, что даже самая теплая вода покрывала ее гусиной кожей и сразу вгоняла в озноб. А я, наоборот, больше десяти минут не мог проваляться на солнце и вынужден был все время устраивать заплывы, чтобы остыть, иначе, мне кажется, мог просто расплавиться. Соответственно, когда пришло время то ли позднего завтрака, то ли раннего ланча, я и притащил с лодки сумку с едой и переносной холодильник.

Интересно, что для выездов на пляж Росита ничего «здорового» не готовила, хотя в любое другое время за весом следила и калории считала. Но сейчас у нас были огромные сэндвичи на длинном багете, с вяленой ветчиной, сухим овечьим сыром и оливковым маслом с травками. Вот уж точно, никакой диеты.

Росита быстро разложила импровизированный стол на полотенце, протянула мне сэндвич и бутылку минеральной, холодной, прямо со льда.

– Как тебе здесь? – спросила она и вгрызлась белыми зубами в свой багет.

– Хорошо, – сказал я даже вполне искренне, не очень кривя душой.

Вот общие пляжи я вовсе терпеть не могу, верно. Но этот, дикий и пустынный, все же совсем другое дело, можно смириться с некоторыми неудобствами.

– Правда?

– Да, правда, а что?

– А мне все кажется, что ты хотел бы отсюда уехать как можно быстрее, но не хочешь портить мне день.

– Нет, это не так, мне здесь хорошо.

Уехал бы, если бы один был, точно уехал. Как здесь ни хорошо, но сам я пляжный выходной себе точно не устрою. Жаль на это время переводить. Но я рад, что Росите нравится.

– А тебе со мной вообще хорошо? – совершенно неожиданно спросила она, уставившись мне в глаза.

Ее глаз при этом я не видел, они были укрыты за большими солнечными очками. А потом сообразил, что и моих она тоже не видит, по той же самой причине. Так и смотрим не друг другу в глаза, а на свои искаженные отражения.

– Конечно.

Соврал? А я и не знаю. Может, и соврал. Мне с ней тяжело. А вот насчет «хорошо» или «плохо»… Она хорошая. Вот хороший человек, и все тут, чистая душа, несмотря на род занятий. Почему с ней должно быть плохо? Вот сейчас мне плохо? Нет, мне сейчас хорошо. Просто трудно мне с ней, и вообще… не хочу.

– Мы можем расстаться в любой момент, я не умру, и ничего со мной не случится, – опять надавила Росита. – У меня и раньше все было нормально, до того, как мы встретились, и дальше все будет хорошо.

Ну да, «нормально». Как и у всех колумбиек в местных стриптизах – временная виза, ограниченные права, работа ночь за ночью, и деньги родне «Вестерн Юнионом». И да, не умрет, если расстанемся. Просто свалится туда же, откуда я вроде как помог выбраться. Надо будет переехать куда-то в дешевую дыру, надо будет ездить «красными дьяволами» на работу, надо будет… да все надо будет.