Тени сгущаются - Глен Кук

– Проклятье! Ну конечно, иначе и быть не могло! Что же нам теперь делать?

– Скорее всего, извернуться и поцеловать себя в зад. На прощание. Этот подлец, похоже, заправляет торговлей трупами. Чем больше мы узнаём, тем больше я в этом уверен.

– Как же ты умудрился Вола-то обставить? Он пока ничего не разнюхал.

– У меня есть ресурсы, которых нет у Вола.

Я кивнул. Что правда, то правда. Порой удобно иметь под рукой колдуна. Но не всегда, особенно если вспомнить об этих сучках в Черепичнике.

– Поторопись, – сказал я. – Иначе он удивится, куда я пропал.

– У Ворона есть фургон и упряжка. Он держит их в другом конце города. Обычно выезжает поздно ночью.

Я опять кивнул. Мы уже установили, что охотники за трупами промышляют в ночную смену.

– Но… – продолжал Гоблин. – Я полагаю, тебе понравится это «но». Однажды он взял фургон среди бела дня. По странному совпадению, как раз в день ограбления Катакомб.

– Бог ты мой!

– Я осмотрел его фургон, Костоправ. И нашел там кровь. Довольно свежую. Судя по всему, она появилась там в ту ночь, когда исчез этот процентщик со своими приятелями.

– Ох, блин! Ни фига себе! Мы влипли по самую макушку. Слушай, теперь ты лучше исчезни. Мне нужно еще сочинить какую-нибудь историю для Вола.

– До встречи.

– Ага.

В тот момент я готов был опустить руки и сдаться. Меня переполняло отчаяние. Этот проклятый придурок Ворон – я прекрасно понимал, что он делает. Собирает тугую мошну для побега, продавая трупы и грабя гробницы. Угрызения совести его не мучают. В его мире покойникам не придают такого значения. К тому же у него есть причина: Душечка.

Я никак не мог отделаться от Вола. Мне отчаянно хотелось поговорить с Ильмо, но приходилось брести вслед за инквизитором из одной дыры в другую и задавать вопросы.

Взглянув на северный склон, на черный замок, я подумал, что смотрю на крепость, которую построил Ворон.

Нечего так волноваться, сказал я себе. Улики-то косвенные, не окончательные… Нет, все это ерунда. Улик вполне достаточно. Моих работодателей не волнуют такие юридические тонкости, как стопроцентные доказательства.

Ильмо тоже вышел из себя:

– Мы можем убить его. Тогда он точно ни о чем не проболтается.

– Ты серьезно, Ильмо?

– Не совсем. Но ты знаешь: я сделаю это не колеблясь, если положение станет безвыходным.

– Н-да.

Все мы сделаем это не колеблясь. Во всяком случае, попытаемся. Ворон ведь может и не дать нам себя убить. Такого крутого сукина сына, как он, поискать.

– Знаешь, Ильмо, по-моему, нам нужно найти его и просто сказать, чтобы он убирался из Арчи к чертовой матери.

Ильмо сердито зыркнул на меня:

– Ты что, совсем ничего вокруг себя не замечаешь? Убраться отсюда сейчас можно только по воздуху. Гавань замерзла. Все проходы в горах завалило снегом. По-твоему, нам удастся уговорить Шепот, чтобы она сделала нам одолжение и переправила на ковре одного из местных жителей?

– Двоих местных жителей. Гоблин говорит, Душечка по-прежнему с Вороном.

Ильмо глубоко задумался. Я открыл было рот, но он махнул на меня рукой, требуя тишины. Я ждал. Наконец он спросил:

– Интересно, что он сделает, когда увидит тебя? Если учесть, что он якшается со сбродом Кратера?

Я прищелкнул языком:

– Н-да. Об этом я не подумал. Мне надо кое-что уточнить.

И побежал искать Вола.

– У вас или герцога есть свои люди в банде Кратера? – спросил я его.

– А если и есть? – удивился он. – Что с того?

– Давайте потолкуем с ними. У меня идея. Надеюсь, нам все-таки удастся раскрутить это дело.

Он долго в упор смотрел на меня. Возможно, он был сообразительнее, чем прикидывался.

– Ладно. Только не ждите от них слишком многого. Если повстанцы не отделались от наших людей, то лишь потому, что мы их не трогаем. Они просто собираются вместе и вспоминают о прошлом. Боевой пыл в них давно угас.

– И все же давайте попробуем. Чем черт не шутит! Может, они вовсе не такие невинные овечки, как кажется.

– Дайте мне полчаса.

Через полчаса мы с ним уже сидели в компании двух тайных агентов и по очереди задавали им вопросы, каждый со своей собственной целью.

Агенты не знали Ворона, по крайней мере по имени. Я облегченно вздохнул. Но что-то там было не так, и Вол это сразу учуял. Он терзал их вопросами, пока не выудил все подозрительные подробности.

– Мне пора к начальству, – заявил я. – Думаю, Шепот захочет об этом узнать.

И я изложил ему план захвата. Волу, похоже, он понравился.

– Я поставлю в известность Аргадона. Мне и в голову не приходило, что ограбление может быть делом рук беженцев. Политических. Потому-то, наверное, и монеты в ходу не появились. А может, они и трупы тоже продают?

– Повстанцам всегда нужны деньги, – заметил я.

Мы выступили на следующий вечер, по настоянию Шепот и вопреки возражениям герцога, зато при поддержке главного Хранителя. Герцог по-прежнему не желал, чтобы нас видели в городе. А Хранителям было плевать. Они просто хотели спасти свою репутацию.

Ильмо тихо возник из вечерней тени.

– Готовы? – шепнул он.

Я посмотрел на свою четверку.

– Готовы!

В операции приняли участие все до единого члены Отряда, бывшие в Арче, а также сотрудники тайной полиции герцога и дюжина людей Вола. Какой бы глупой ни казалась мне его работа, я все равно удивился, узнав, как мало народу у него в конторе. Налицо были все подчиненные Вола, кроме одного. Но тот не явился но уважительной причине – он болел.

Ильмо подал сигнал, промычав три раза.

Бывшие мятежники собрались на свое регулярное толковище. Я хихикнул при мысли о сюрпризе, который их ожидает. Они-то надеялись, что от Госпожи их отделяют семь лет плюс пятнадцать сотен миль!

Операция длилась меньше минуты. И прошла без единой жертвы. Они просто тупо смотрели на нас, уронив безвольно руки. Потом кто-то узнал нас и простонал:

– Черный Отряд! В Арче!

– Все кончено, – отозвался еще чей-то голос. – Кончено раз и навсегда. Она победила.

Казалось, их это не очень волнует. Некоторые даже испытывали облегчение.

Мы провернули все так тихо, что в городе никто ничего не заметил. Самый мирный захват в моей жизни. Повстанцев отвели в Черепичник, и Шепот с Пером принялись за работу.

Мне оставалось только надеяться, что никто из мятежников не знает слишком много.