Анизотропное шоссе. Путеводитель по дорогам, которые выбирают - Михаил Савеличев

Во имя и от имени будущих поколений, которым мы должны передать планету Земля в максимально сохраненном виде, руководствуясь принципами свободы, либерализма, мира без границ и суверенных прав личности ясно и открыто выражать свои устремления, Директорат Корпорации заявляет:

1. Корпорация не признает так называемого «территориального суверенитета» какой-либо страны над источниками природных богатств, целиком и полностью принадлежащих будущим поколениям жителей планеты Земля.

2. Корпорация в одностороннем порядке принимает на себя ответственность за сохранение и разумную разработку этих богатств вне зависимости от их территориальной принадлежности.

3. Корпорация гарантирует применение всех имеющихся в ее арсенале научных, технологических, материальных и человеческих ресурсов в целях выполнения пункта 2 данного Заявления.

4. Учитывая особую позицию Российской Федерации относительно богатейших природных ресурсов Арктики, которые она, в одностороннем порядке и вопреки неоднократным призывам мировой общественности сделать их всеобщим достоянием и передать под управление Корпорации, объявила своей суверенной собственностью, Корпорация вводит эмбарго на поставки в Российскую Федерацию всех технологий, права на которые принадлежат Корпорации. Переданные ранее технологии аннулируются и обнуляются. Особый запрет накладывается на поставку квантовой вычислительной техники. Поставленные ранее квантовые вычислительные комплексы с момента публикации Заявления централизованно отключаются и уничтожаются.

— «Танго» вызывает «Неман». «Танго» вызывает «Неман».

— «Неман» слушает, — ответил Арехин. — Находимся в центре климатической аномалии. Повторяю — климатической аномалии… — в трубке забулькало, потом завыло. — Как слышите, «Танго»?

— … не дойдут. Повторяю, группа поддержки остановила движение. Приказываем выдвинуться в квадрат тридцать два — сорок семь и продолжить оперативную разработку. Как поняли, «Неман»?

Таманский достал из планшетки карту и развернул. Отыскал квадрат, ткнул пальцем и показал Арехину.

— Они с ума сошли? — одними губами сказал Таманский.

Арехин поднял палец, прислушиваясь к звукам из трубки. В трубке рычал голодный белый медведь.

— «Неман»… обстановка… срочно… — и совсем четко, громко: — Конец передачи.

Арехин выключил телефон и посмотрел на Таманского.

— Вот так, на самом интересном месте, — скривился тот. — Это просто пир духа какой-то. Начальство с ума сошло или теперь наша очередь настала?

— К-какая очередь? — поинтересовался Блинчиков.

Арехин взял у Таманского карту.

— С ума сходить. Вот ты, стажер, знаешь, что такое квадрат тридцать два — сорок семь?

— Нет.

— Капитан, держи меня, а то я не могу! — Таманский хлопнул себя по коленям. — Чему вас только в школе учат. У вас география была? А история?

— Т-тоже, — помрачнел Блинчиков. Судя по всему, от уроков школьной истории у него остались нелестные воспоминания.

— Ну, студент, назови мне крупнейшие арктические стройки двадцатых и тридцатых, — потребовал Таманский. — Или скажешь, что и политграмоту не посещал?

— П-посещал. Строительство геотермальных станций в Баренцевом море для обогрева Г-гольфстрима.

— Ну, это любой медведь в Арктике тебе назовет, — пренебрежительно махнул Таманский. — Они эти трубы знаешь до чего обжили? У них там лежбище, как у тюленей. А что? Удобно — торчат из моря огромные хреновины — хочешь живи в них, хочешь спи. Еще что? Давай-давай, стажер!

— К-купольные города, — продолжил Блинчиков.

Таманский щелкнул пальцами:

— В точку. Именно купольный город нам и приказано осмотреть, стажер. Чуешь?

— Н-нет. Ч-что т-такого? — от волнения Блинчиков заикался сильнее. — З-заброшенный город. М-мало ли их в Арктике?

— Да уж, — сказал Арехин, — понастроили в свое время, когда горя не знали. И Гольфстрим обогревать хотели, и дороги прокладывать.

— Так вот, стажер, — смилостивился Таманский, — купольный город в квадрате тридцать два — сорок семь, вполне вероятно, облюбован каким-нибудь стойбищем, и к тому же не вполне к нам дружественным. Чуешь?

— Не пугай раньше времени, — усмехнулся Арехин, складывая карту. — Лучше подумай, как по распутице туда добираться будем. По прямой — пятьдесят с гаком. Если бегом, то за восемь часов доберемся.

— А если вплавь?

— То-то и оно, что как бы вплавь не пришлось после такого снегопада.

— Ну-ка, стажер, проверь — какое время года на дворе, — приказал Таманский.

Блинчиков с величайшей осторожностью разомкнул магнитные защелки купола, подался вперед, и уткнулся в стену.

— Товарищ капитан, нас снегом завалило.

Арехин взглянул на часы и присвистнул:

— Однако… идем на рекорд. Что ж, за лопатки и откапываться.

Когда они выбрались наружу, то от разоренного лагеря геологической партии почти ничего не осталось, лишь кое-где виднелись припорошенные снегом верхушки экспедиционных куполов. Снег прекратился, а температура продолжала падать. Разгоряченный откапыванием Блинчиков не сразу это заметил и опомнился только тогда, когда кончик носа потерял чувствительность. Лейтенант натянул маску и прибавил обогрев в комбинезоне.

Таманский, приплясывая на месте, дышал на руки, пытаясь отогреть замерзшие пальцы, — системой подогрева он не любил пользоваться, как и всякий скорохват, по чьим поверьям вся эта выдумка для маменьких сынков лишь мешала воспринимать происходящее вокруг.

— Пойдем к дороге, — решил Арехин. — По ней и доберемся до квадрата.

— Нас там поезд ждать будет? — поинтересовался Таманский. — Скорый поезд Певек — Анадырь со всеми остановками. Или дрезина? Капитан, это какой же крюк. Может, рискнем? Напрямик, а?

— Настоящие герои всегда идут в обход, — Арехин прищурился, посмотрел в прозрачное, как стекло, небо. — Через несколько часов начнет таять, и тогда надолго застрянем.

— А что с лагерем? — Блинчиков растерянно осмотрелся. — Люди… то есть… тела?

Арехин ничего не ответил, а Таманский хлопнул стажера по плечу:

— Мы с тобой не могильщики. О них позаботятся, малыш. А нам надо позаботиться о тех, кто еще жив, — и после паузы прибавил: — Пока жив.

Когда они выбежали к дороге, снег под ногами превратился в студенистую кашу, перемешанную с оттаявшей землей. Скачок температуры даже по меркам арктической погоды получился безумным — от минус шестидесяти до плюс тридцати в течение восьми часов. Таманский мысленно аплодировал интуиции командира — такое чувство погоды вырабатывается годами, да и то не у всех. Пойди они напрямик, как предлагал Таманский, им бы пришлось остановиться и ждать среди хлябей заболоченной тундры очередной волны холода.