Опасный мужчина - Марианна Лесли

Рейчел не могла припомнить, когда в последний раз пребывала в таком смятении. Необходимость принять решение, которое повлияет не только на них, но и на других людей, давила на нее своей тяжестью. Она попыталась представить себе, каковы будут их отношения, если они останутся здесь. Смогут ли они сохранить неизменным то, что есть между ними теперь?

— Да, ты прав, — наконец проговорила она. — Если мы хотим навсегда быть вместе, нам придется уехать. Хотя бы на время. — Она вздохнула. — Но мне еще о многом нужно подумать, многое решить. Ты можешь дать мне еще немного времени?

Хотя Ник и надеялся, что она отнесется с большим доверием к их отношениям, и почувствовал легкое разочарование, но все же он не мог не оценить ее мужества. Он понимал, чего стоило ей принять такое решение. Нет, он не станет давить на нее. Решение слишком важное, и она должна сама принять его.

Господи, безмолвно молился он, помоги ей сделать правильный выбор. Я не хочу потерять ее.

На мгновение прикрыв глаза, он улыбнулся.

— Конечно. Давай поговорим об этом в другой раз, когда ты будешь готова.

Рейчел заметно расслабилась и благодарно улыбнулась.

— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, что относишься ко всему с таким пониманием. Знаю, мои колебания причиняют тебе боль, но…

Он приложил палец к ее губам.

— Ш-ш, не надо об этом. Я все понимаю. Лучше скажи, что ты собираешься сейчас делать.

Она пожала плечами.

— Не знаю, но сомневаюсь, что смогу заняться чем-то существенным. Я слишком взбудоражена. Мне нужно подумать. Наверное, закроюсь у себя в кабинете и попытаюсь все логически осмыслить.

Нику хотелось сказать ей, что она должна прислушаться к своему сердцу, а не к разуму, но он промолчал. Пусть сама все взвесит.

— Поужинаешь со мной? — спросил он.

— Да, конечно… ох, постой, совсем забыла. Сегодня я договорилась поужинать с Престонами, с Сюзанной и с Дени.

— Сюзанна — это твоя рыжая подруга?

— Да, а Дени ее друг. А Элисон Престон — та самая дама, которую напомнил тебе рисунок на пакетике с леденцами.

Он улыбнулся.

— Ах да, припоминаю. У нее выражение лица, будто она только что жевала лимон.

Рейчел рассмеялась, но, заметив напряжение на лице Ника, посерьезнела.

— Что случилось? — спросила она.

Внимательно наблюдая за ее реакцией, он неожиданно проговорил:

— Я бы тоже мог пойти с тобой.

Рейчел пару раз моргнула, но в следующую секунду глаза ее радостно загорелись, как будто эта идея пришлась ей по вкусу.

— Ник, ты гений. Прости, что сама не догадалась пригласить тебя. Конечно же ты пойдешь со мной.

Он явно не ожидал от нее такого ответа и выглядел потрясенным.

— Ты серьезно? Вообще-то я пошутил. — Он нахмурился. — Ты хоть представляешь реакцию этих людей, когда придешь со мной? Боюсь, тебе придется выслушать немало колкостей.

Она широко улыбнулась.

— Какое это имеет значение? Все равно все уже знают о нас, так что нет больше смысла скрываться. И потом, я просто не смогу выдержать еще один пустой, нудный вечер. Ты внесешь свежую струю в наше общество и спасешь меня от скуки.

В глазах Ника оставалось беспокойство, но разве мог он ей отказать. К тому же ему была крайне приятна мысль, что она не стыдится его.

— Решено, я пойду с тобой, если ты действительно этого хочешь.

Она поднялась, потом наклонилась и чмокнула его в щеку.

— Я очень хочу этого.

Шагая по садовой дорожке, Рейчел чувствовала, что Ник смотрит ей вслед, но не оглянулась. Ей нужно все спокойно обдумать. Подходя к дому, она с удивлением отметила, что еще очень рано, а ей казалось, что она проснулась давным-давно — так много всего произошло за этот час.

Но если утро показалось ей бесконечным, то день обещал вообще никогда не закончиться. Все валилось у нее из рук, мысли то и дело возвращались к утреннему разговору с Ником. Она пыталась все тщательно обдумать, расставить по своим местам. Однако пока единственное, в чем у нее не было сомнений, так это в их любви с Ником. Но сможет ли она послушать свое сердце и оставить все, что было ей дорого столько лет, к чему она привыкла? Осмелится ли?

Рейчел попыталась представить, как воспримут дети эту новость, но могла лишь догадываться об их реакции. Колин не пришел домой ночевать, правда прислал сообщение, что останется на ночь у друзей.

Если честно, Рейчел страшилась разговора с сыном. Она почти не сомневалась, что Лиса сумеет ее понять, но вот Колин…

Она покачала головой, представив, что станут болтать о ней люди. Но какое значение это имеет по сравнению с тем, что они с любимым будут вместе? Рейчел улыбнулась, позволив себе ненадолго погрузиться в мечты о своей будущей жизни с Ником.

Ник вышел из фургона, чувствуя себя не очень удобно в своем сером костюме. За два года странствий он отвык от строгой официальной одежды. Все то время, что путешествовал, он не носил ничего, кроме удобных джинсов или спортивных брюк.

Он бросил взгляд на дом. Интересно, размышлял он, что сейчас делает Рейчел? О чем думает? Может, уже жалеет о том, что согласилась на эту безумную затею? И еще Ник ужасно боялся, что, если у Рейчел будет много времени на раздумья, она откажется от его предложения.

Сделав глубокий вдох, Ник повернулся и пошел в дальний угол сада. Там он нашел Билли. Старик сидел на корточках и рыхлил землю на клумбе с глициниями. Его большие загрубевшие руки с нежностью прикасались к растениям. Казалось, между старым садовником и его подопечными существует невидимая, но прочная связь.

Билли вскинул глаза на подошедшего Ника.

— Что ты здесь делаешь? Я думал, ты уже закончил на сегодня.

— А вы почему все еще работаете?

— Да потому, что растения мне как дети, — отозвался Билли. — Работу можно оставить, а семью — нет, нельзя. Вот, к примеру, взять тебя. Ты молодой, тебе нужна семья. Негоже скитаться бобылем по белу свету. Неправильно это. — Бросив на него косой взгляд, он проворчал: — И отойди-ка, не то замараешь свой красивый костюм.

Ник сунул руки в карманы и постоял еще немного.

— А у вас когда-нибудь была семья, Билли?

Старик молчал довольно долго, потом наконец ответил:

— Была, только давно это было. Жена моя умерла, а ребенка у меня забрали, так как решили, что я не смогу как следует заботиться о нем. — Не глядя на Ника, Билли продолжал копаться в земле. — Но это было давно. Все зажило. Затянулось. Когда-нибудь любая боль проходит. Но я не одинок, у меня есть мои детки, мои растения. — Билли говорил монотонно, в его голосе не слышалось боли, словно он говорил о ком-то другом, не о себе. Но тем более сильное впечатление произвели на Ника слова старика. Даже если бы тот сейчас расплакался, это, наверное, не поразило бы Ника так глубоко.