Преемник - Марина и Сергей Дяченко

— Передёргиваешь, плутовка! Хочешь подзаработать на хозяине, да?

Я пожала плечами:

— Вам прекрасно известна истинная цена этой вещи… Она сделана на заказ оружейниками города Каваррена, славного своими воинскими традициями… Если вы не желаете приобрести игрушку — что ж…

Я протянула руку, собираясь забрать кинжал; второй посетитель шепнул что-то на ухо первому. Хозяин поймал его взгляд и цапнул меня за запястье:

— Хорошо… Ладно, — рука его потянулась к кинжалу, но я проворно накрыла его рукавом:

— Деньги, досточтимый господин.

Бранясь и проклиная мою жадность, хозяин скрылся в недрах лавки; на плечо мне легла покрытая перчаткой ладонь. О, как мне были знакомы эти прикосновения — покровительственные и как бы случайные, цепкие, нарочито чувственные, убеждённые в безнаказанности: смазливая комедиантка, отчего бы не пощупать…

Первый посетитель наклонился к самому моему уху. От него несло, как из парфюмерной лавки, где на полу лежат с десяток неухоженных мокрых псов.

— Я бы набавил пару монет, плутовка, — предложил он игривым шепотком. — Игрушка того стоит… — и в подтверждение некой двусмысленности своих слов он больно щипнул меня за ребро.

— Я продаю кинжал за цену, назначенную господином Луаром, — сказала я громко и холодно. Первый посетитель отдёрнул руку — а хозяин, возникший в дверях в объёмистым мешочком, недобро ощерился:

— Нехорошо, господа… Торг свершился, соблюдём же благородство…

С твоей рожей только о благородстве говорить, подумала я, тщательно и без спешки пересчитывая деньги. В жизни не видела столько золотых монет.

Первый посетитель озлился — на хозяина, на меня и на судьбу; я ушла с гордо поднятой головой, оставляя за спиной некрасивую базарную перебранку.

* * *

Я отдала Луару сундучок и деньги — прибавив от себя, что жаль такого красивого кинжала, может быть, не стоило продавать… Луар глядел рассеянно и не внял моим сожалениям.

— Есть ещё одно дело… — пробормотал он, когда, сытно поужинав, мы грелись у камина. — Я должен… Прежде, чем уехать.

Я поперхнулась:

— Уехать?! Куда?

Он долго хмурился, наклонив голову к плечу:

— Мне надо… Раздобыть одну вещь, которая… моя. Принадлежит мне. Она мне… нужна. Вот.

При слове «нужна» его голос нехорошо дрогнул. Так запинается пьяница, выпрашивая у трактирщика в долг свой самый последний стакан; все мои возражения умерли, не успев родиться.

Конечно, на языке моём гроздьями висели вопросы — но я мужественно сдерживалась, помня, что доверие Луара — как чужая кошка. Она, может быть, и подойдёт — но только если сидеть тихо и делать равнодушное лицо.

С равнодушным лицом я смотрела в огонь. В пламени медленно корчились все мои бодрые надежды жить с Луаром мирно, долго и счастливо.

— Я скоро уеду, — сказал Луар, и теперь в его голосе скользнуло оправдание. — Я… мне надо.

Я молчала.

— У меня есть… к тебе просьба, — начал он осторожно. — Это трудно сделать… Это… тонкая вещь.

Я оскорблённо хмыкнула — мол, лёгких путей не ищем и в тонкостях разбираемся.

— Моя сестра… — он вздохнул. — Она ведь осталась моей сестрой, верно? Я хочу её видеть… Прежде чем… Ехать.

— Нянька? — спросила я деловито. — Сколько ей нужно заплатить?

Он вскинулся:

— Ты… Не вздумай. Она оскорбиться… Она… предана дому, это не за деньги… Надо ей… объяснить…

Я кивнула. Некоторое время мы молчали, глядя в огонь.

— Луар, — сказала я шёпотом. — Я поеду с тобой, ладно?

Его плечи опустились, будто придавленные внезапной тяжестью:

— Ты не понимаешь… Я один. Я должен сам… найти.

— Да что это за штука?! — рявкнула я, разом наплевав на все приличия. — Что за штука, что её, видите ли, нужно искать? Зачем, разве она сможет вернуть всё, как было?!

— Ничего не бывает, как было, — сказал он, и мне померещилось, что не Луар сидит рядом, а умудрённый жизнью старец. — Ничего не бывает… Но мне надо. Нужно. Хочется… Как хочется есть. Пить. Спать… Целовать тебя…

…Я уснула, счастливо ткнувшись носом в его голое худое плечо.

Девчонке не сказали, куда и зачем идём. Капризная, с вечно надутыми губами, с неизменным отвращением на круглом лице, Алана то и дело пыталась выдернуть ладонь из нянькиной руки. Хныча и бормоча, она постоянно шарахалась в сторону — чтобы поддать носком сапожка осколок сорвавшейся с крыши сосульки. Она не желала слушать мягких нянькиных уговоров; гостиница «Медные врата» заинтересовала её на секунду — но только на секунду.

— Куда это ты меня притащила? — поинтересовалась она со вздорной гримаской. — Что тут, при-идставление будет, да?

В её маленькой голове мой облик прочно вязался со словом «представление».

Посапывая и спотыкаясь, она взобралась вслед за мной по высоким ступеням. Я стукнула в дверь — три раза, условным стуком.

Прошла секунда.

Алана стояла ко мне боком; я видела щёку под тёплым платком, хмурую бровь и выпяченные губы.

Дверь распахнулась.

В первое мгновение она, кажется, не узнала брата.

В следующее мгновение это уже был комок, смеющийся и плачущий, молотящий по воздуху ногами, намертво вцепившийся в Луарову шею. Нянька за моей спиной длинно всхлипнула.

Он вертел её по комнате. Летали ноги и полы шубки, сбился на ухо платок, Алана хохотала, запрокинув голову — и на враз порозовевшей мордашке не осталось и следа того угрюмого раздражения, которое так отвращало меня утром.

Я подумала, что при столь значительной разнице в возрасте Луар мог сделаться для неё чем-то вроде третьего родителя; наверное, так оно и было. Можно представить себе, кем оказался для девчонки старший брат — взрослый брат! — который одновременно и ровня, и символ превосходства, и друг, и наставник, и покровитель…

Они уже сидели в углу; Алана удобно устроилась у него на коленях. Вцепившись в его воротник и поедая брата влюблёнными глазами, она серьёзно шептала что-то о кладе, вырытом соседскими мальчишками из-под куста сирени, — а он так же серьёзно утешал её, уверяя, что клад можно сделать новый и спрятать его так, что никто никогда не отыщет…

Потом они ушли гулять — вдвоём; Луар отстранил няньку и сам помог Алане привести в порядок платок и шубку. Дородная женщина долго вздыхала им вслед; потом скорбно обернулась ко мне:

— Деточка… Вы, может быть, знаете… Да что же делается-то у них, жили ведь душа в душу… Неужто у господина Эгерта… знаете, как бывает… взыграло, вторая молодость вроде, ну, в народе покруче говорят… А?

Я молча покачала головой. Избавьте Эгерта от ваших подозрений; впрочем, Эгерту наверняка плевать.