Чистильщик - Евгений Щепетнов

Еще удар! Еще!

Взлетаю, как пружина… есть! Попал!

Отлетает! Нокаут?! Ну!

Нет. По подбородку кровь, но челюсть, похоже, что цела. И сознания не потерял. Неточный удар. Обидно!

Время идет. Сколько мы уже кружимся? Пять минут? Десять? Пятнадцать? Время сейчас не имеет значения. Только скорость и точность удара. Даже не сила – что толку от силы, если не попадешь? И это не борьба, чтобы зажать в партере и дожимать!

Кружимся, кружимся… удар… нырок… удар… блок… удар…

Бей! Бей! Бей!

Твари вопят! Крови хотят!

Ну что же, будет вам кровь!

Вперед! Серия! Еще! Удар в лицо! Хрустит нос! В ответ! Месилово!

Мясо! Мясо! Мясо! Кровь!

Хрип в груди… булькает. Пропустил сильный удар локтем. Очень сильный. Ребро сломано? Отплевываюсь кровью.

Что такое? В чем дело? Почему не могу достать гада?!

Пульсирует зеленым. Ярко-ярко, аж слепит! И двигается – быстро, как муха! Не схватить! Не поймать!

Глухая защита! Стоять! Стоять! Держаться!

Как в грушу. Как в мешок!

В голове туман, как стою – сам не понимаю. Тошнит. Пропустил прямой удар в печень. Во рту горечь.

Не возьмешь, сука!

Удачно попал – чужой Бес будто завопил, стало легче! Сил прибавилось.

Еще удар, еще! Ты что думал, я столько лет просто так хлеб ел на сборах?! А на ринге – ни за что так медали дают?! Сука!

На! На! На!

Ответные удары рвут кожу. Захват на болевой… хрена! Сука, я сильнее тебя! На! Получи!

Все можно?! На, раз все! В затылок! В почку! Позвоночник сломать! Разбить морду!

Ага! Не понравилось?! Привык кровушку пускать, а тут никак, да?

Плохо. Двоится в глазах. Надо заканчивать, иначе…

Додумать не успел. Встречный удар – коварный, быстрый, как молния! Темнота.

Холод. Голоса.

– Мертвый, штоль? Пьяный, видать!

– Кули ты вошкаешься… карманы проверь!

– Да нет карманов, внатури! Он в трусилях! Хе-хе…

– Сумку! Сумку бери!

– Ой! Шевелится вроде!

– Пошли нах…!

Я открыл глаза и с силой врезал по первому же белому пятну-морде. Морда завопила, улетела во тьму. Послышался топот ног.

– Атас! Валим! Валим!

Шатаясь, поднялся, рукой прочистил глаза, залепленные чем-то липким, подсыхающим. Видел плохо, но через минуту «настройки фокуса» и мучительных раздумий понял – я возле дома. Скамейки, негорящий фонарь, который разбили с месяц назад (похоже, что алкаши, которым он мешал бухать), кусты сирени за битым бордюром. Дом!

Сумка на скамье, а я как был – в боксерских трусах, с бинтами на руках. И тут же вспомнил – арена! Бой. Я его проиграл. Проиграл!

Взял сумку, пошатываясь, кривясь от боли в опухших ногах, покрытых ссадинами и кровоподтеками, потащился по лестнице. Лампочки, как обычно, не горели – то ли бьют их, то ли воруют. А может, то и другое сразу. Крохоборы, суки!

Дотащился до двери, начал расстегивать замок сумки – руки не слушаются. Пальцы распухли, сделались как сосиски. Возился, возился…

И тут дверь раскрылась.

– Сынок! Сыно-ок… – Мама пошатнулась, но удержалась на ногах. – Я чуяла неладное! Ведь чуяла же! Сердце было не на месте!

Она обхватила меня поперек туловища, неожиданно сильно, как клещами, попробовала принять на себя, как ребенка, но я ухмыльнулся (от чего у меня разошлись раны на губах и потекла кровь), отстранился, поднял сумку и ввалился через порог. Бросил сумку под вешалку, сосредоточенно, как автомат, вернулся к двери, поднял выроненную связку ключей, закрыл дверь, и мимо мамы – в ванную.

Мама стояла, прижав руки к груди, опершись на стену, ничего не говорила, ничего не спрашивала. И слава богу! Мне сейчас было не до объяснений, не до упреков. Залезть в ванну, смыть кровь, переодеться и спать. На большее у меня не было сил.

Раздеваться – мучение. Содрал с себя окровавленное барахло, пустил воду в ванну. Встал перед зеркалом, осмотрел себя.

Сине-желто-фиолетовый. И когда только успел поймать все эти синячины? Ощущение, что меня били, когда я был без сознания. Слишком обширны гематомы. Нос… о господи! Нос чуть на бок, опух. Сломан. Срочно нужно править, пока не захрясли хрящи!

Встал перед зеркалом, осторожно взялся… рванул! Тут же помчался к унитазу – вырвало. Желчью и кровью. Черной, свернувшейся. Удар в желудок? Или заглотил кровь изо рта? Да какая разница – откуда?

Снова посмотрел на себя – нос торчит прямо. Заживет, ничего! Губы распухли, рассечены. Брови… тоже рассечены. Ей-ей, лежачего пинал, подлец! Не мог я пропустить столько ударов!

Зубы… целы! Шатаются, но целы. Хмм… и насчет внуков маме – тоже вроде как норма. Есть шанс. Все на месте и не распухло.

Руки распухли, но это даже хорошо. Значит, ему тоже досталось! Ведь куда-то эти руки били?! Попали?!

Ничего не помню. Как везли, как привезли. Стервятников-шпану помню. Вернее, помню, что они были, что я одному врезал. Больше ничего не помню.

– Сынок, ты живой?! Сынок!

Стучит.

– Давай я тебя вымою! Сынок!

Этого только мне не хватало! Нет уж, мама… я уже большенький. Сверкать перед тобой голой задницей не комильфо! И передницей…

– Мама, все в порядке! Я полежу в ванне, и спать!

– А поесть? Я тебе приготовила котлет! Ты же любишь! С подливкой! Острой, как ты любишь!

Затошнило. Какая мне на хрен подливка, когда отбитые кишки бунтуют? Нет, точно он меня лежачего мочил. А почему не добил? Может, остановили?

Глянул на сумку – и когда это я успел затащить ее в ванную? Ей-ей, не помню. Вроде бы оставлял у вешалки… Да какая, к черту, разница? Оставлял не оставлял! Главное – она здесь, и все тут!

Вытряс содержимое сумки на пол – штаны, рубаха… тынц! На кафель выпала пачка десятирублевых купюр! Новенькие, пахнущие краской, в банковской упаковке!

Сел на край ванны, поднес пачку к глазам, будто хотел узнать – фальшивые деньги или нет. Глупо, конечно, зачем кому-то подсовывать мне фальшивки? Это такая жуткая статья – аж до расстрела! Я-то знаю!

Хмм… а этот чертов тренер выполнил обещание. И даже перевыполнил. Интересно, сколько же я продержался? Сколько раундов? Вообще-то раундов не было, было просто время… так – и сколько времени я простоял, прежде чем мне набили морду?

Обидно. Вдвойне обидно, потому что я до сих пор не проигрывал! Никому! С тех пор как переступил порог секции бокса!

А вот и вру. Себе вру. А тот Тварь, светящийся, как прожектор? Я ведь ничего не смог с ним сделать! Совсем ничего! А почему? Загадка… Только мне сейчас не до загадок, точно.