Хозяин - Ольга Дашкова

обнажая полувозбужденный член, делая шаг к ее кровати.

– Я не хочу, – тихо, но уверенно.

– Меня не ебет, что ты хочешь, а что нет. Я сказал, раздевайся.

Рвет меня с ней рядом, сам не пойму, но сука, до того, что все мышцы сводит.

– Вы что, иначе не умеете обращаться с девушками? Вы со всеми так?

– Я со всеми шлюхами именно так. Ты сделала, что я просил?

– Я не ваша шлюха.

– Шлюхи все, ты далеко не исключение.

С силой дергаю одеяло, отбрасывая его на пол, тяну за лодыжки, заставляя лечь.

– Перестаньте, не надо так со мной! Я сейчас буду кричать, и все услышат, какое вы животное!

– Конечно, ты будешь кричать, как той ночью на моем члене и пальцах.

До какого-то мазохизма я хотел снова это увидеть и услышать.

Девочка кусает губы, такая маленькая рядом со мной, футболка задирается до самой груди, обнажая живот. Во рту пересохло, цепляюсь за белье, стаскивая последнюю преграду. Она ничего не сделала, не выполнила моего приказа.

– Прекратите, не надо меня так хватать, я не хочу!

– Хочу я, и ты видишь как.

Зашел поговорить, но меня ведет рядом с ней, здравый смысл теряется, включаются инстинкты, похоть, желание. Не знаю, чего больше хочу – обладать или наказать ее за то, что продала себя, что шагнула на этот путь, став куском мяса. Ведь ее так мог, кто угодно трахнуть, если бы не я. А теперь говорит, что она не такая.

– Пойдем.

– Куда?.. Да как вы… вы настоящий зверь.

Легко подхватываю, перекидывая через плечо, она практически ничего не весит, как есть голый, несу свою добычу обратно темными и пустынными коридорами в свою спальню. Член уже стоит и подрагивает при ходьбе, она права, мой зверь сейчас голоден. Ее узкая кровать и тесная душевая не подходят для того, чтоб утолить голод.

В ванной просто захожу с ней в душевую, включаю воду, она визжит, брыкается, хочет вырваться. А я крепче сжимаю ее бедра, шлепаю по ягодицам, взвизгивает, шлепаю еще. Мне нравится этот звук и ее сопротивление.

Ставлю перед собой, Лиана убирает мокрые волосы с лица, обжигая взглядом своих ядовитых зеленых глаз. Футболка прилипла к телу, соски торчат сквозь тонкую белую ткань, до скрипа сжимаю зубы, член снова дергается, набухая еще больше. Делаю то, что не делал десять лет, резко приподняв ее под ребра, припадаю губами к груди.

Всасываю сосок, кусаю его, слышу громкий протяжный стон, чувствую, как она царапает мои плечи, но меня уже не остановить. Пожираю ее грудь через ткань, прижимая к стене, одной рукой мну ягодицы, провожу пальцами между половых губ.

Футболка мешает, хочу чувствовать влажную кожу, ее гладкость. С неохотой отпускаю, одним движением рву ее. В висках пульсирует кровь, Лиана часто дышит, грудь дрожит, она у нее красивая, не маленькая, упругая, ареолы сосков потемнели.

Но когда взгляд опускается ниже, вижу ее небритый лобок, и рука сама тянется за бритвой на полке.

Глава 24

Я не знаю, как охарактеризовать то, что произошло сегодня ночью.

Страх, приправленный острым наслаждением, до боли, до ломоты в суставах, до потери контроля над телом и разумом. Я была им пропитана, до покалывающих кончиков пальцев, до срыва голоса и волны захлестывающего меня какого-то неправильного удовольствия.

Страх и возбуждение как оттенки одного и того же чувства. Для меня они стали одинаковыми, слились воедино, и я уже не могу понять, какое из них преобладает, и не могу без них жить.

Этот мужчина мой страх, мое возбуждение, не поддающийся здравому смыслу и объяснению соблазн.

Не знаю.

Нет, не понимаю, что со мной.

Хасанов подчиняет, подминает под себя и свои желания.

Грубость, жесткость, наслаждение, все на тонкой грани, достаточно одного движения, чуть большее применение силы – и начнется насилие. Он переступит черту, поломав меня, раздавив.

Я жду, сердце обрывается, но этого не происходит.

Я лишь сгораю мотыльком рядом с огнем его страсти и желания. То, как он отнес меня, легко взвалив на плечо, в свою спальню, не слушая протесты, было неожиданно.

А потом долго терзал, всасывая требовательными губами ставший таким чувствительным сосок через тонкую мокрую ткань футболки. Меня трясло от похоти, разврата и пугающей реальности происходящего.

Мне нравилось то, что происходило.

Это пугало.

Он просто уложил меня на кафель душевой, придавив бедра, широко разведя колени. С полки полетели какие-то тюбики, бутылочки, Хасанов выдавил большую порцию геля для душа. Отшвырнув его в сторону, начал размазывать пальцами по промежности.

Дернулась, пытаясь вырваться, но тут же громко застонала, прикусив губу, глуша собственный стон, но было уже поздно. Его пальцы – это некий особый фетиш, он может ими сводить с ума, я в этом убедилась вчера.

Он давит, массирует, размазывая прохладную массу по половым губам, лобку, между ягодиц, не проникая в меня, делая это требовательно, лаская и терзая. Легкая судорога прошла по телу, на языке вкус крови, прикусила губу.

– Не дергайся, а то будет больно, – низкий голос, он пробирает до костей.

Приподнявшись на локтях, посмотрела вперед, в руках мужчины блеснуло лезвие опасной бритвы. На нас сверху лился, как в тропическом лесу, дождь потоком воды, ударяя каплями о кожу.

Первые касания, мой тихий сдавленный стон. Все слишком остро, опасно. Не шевелюсь, сжимаю кулаки, до рези в глазах вглядываюсь в лицо мужчины. Хасанов напряжен, на крупной шее дергается кадык, скулы побледнели, на виске пульсирует вена, по его широким плечам стекает вода, сосредоточенно смотрит между моих ног.

Он сдерживает себя всеми силами, делая то, что приказал вчера мне, но я ослушалась.

Его нельзя ослушаться.

Ему нужно подчиняться.

Беспрекословно, немедленно, иначе расплата будет жестокой, я это поняла. У Хасанова бешеная энергетика, она сметает, давит, уничтожает. Он не знает полутонов и не понимает полумеры, он или ненавидит