Древняя Греция - Владимир Миронов

Рельеф из троянского цикла

Хотелось бы, чтобы главной линией поэм Гомера были не войны и грабежи, не «истребительный бой», а мирная, трудовая жизнь. Хотя конечно, мирная жизнь не выглядит столь выигрышно при описаниях, как будоражащие кровь и воображение битвы. На эту сторону гомеровского творчества обращено внимание в работах А. Плэтта и А. Северина. Гомер с большей симпатией (и все-таки как бы между строк) рисует и картину звезд на небе, и пахарей и пастухов, ожидающих от природы даров или непогоды, и моряков, обращающихся к морю. Рапсод охотно готов разделить с людьми все их радости и страдания. Вот он плачет от радости с детьми, у которых поправился после тяжелой болезни отец, или же разделяет чувства отца, встречающего сына после десятилетней разлуки, радуется вместе с теми, кто спасся от кораблекрушения или получил хороший урожай. Он голодает за компанию с дровосеком и пахарем. Гомер испытывает глубокую симпатию ко всем слабым и беззащитным, алчущим и страждущим. Поэт жалеет не только слабых людей, но и слабых животных (ланей, скворцов, галок, птенцов). Но более всего испытывает он жалость к простому человеку, жизнь которого трудна и опасна. Гомер сострадает матросу, выбивающемуся из сил, пахарю за плугом, жнецу, матери, замученной тяжелой работой, вдове, оплакивающей безвременно погибшего в битве за родину мужа, старику, пережившему единственного сына, изгнаннику. Мир гомеровских сравнений преимущественно населен маленькими людьми. Внимание его привлек образ «маленьких людей», до того времени презираемых, пренебрегаемых и часто осмеянных. Им, а не царям или главнокомандующим отдал свои симпатии великий поэт. Во всяком случае, по словам Северина, изучившего гомеровские сравнения с точки зрения эпохи величайшего ионийского поэта, Гомер – «человек скромного происхождения и большой друг униженных и трудовых людей». Лосев указывает на значимость большого прогресса человечности, что и находит в произведениях Гомера «свое самое замечательное выражение». Нам эти слова не показались столь очевидными. Видна эпичность поэм, вобравших в себя всю эпоху, рассказывающих о народах, попавших в жернова истории. И все же несмотря на весь тот вроде бы и «прогресс человечности», Лосев подчеркнул, что не мирная и трудолюбивая жизнь сравнивается у Гомера с войной и поясняется через нее. Нет, прежде всего война, военные действия сравниваются с мирным бытом и словно поясняются через него. Стоит вспомнить хотя бы то, с каким восхищением описал Гомер, «великий учитель живописи», щит героя Ахилла. Показательно, что Гомер употребил на его описание, по словам Лессинга, более сотни великолепных стихов. Причем с таким ярким, подробным и точным указанием материала, из которого сделан щит, его формы, фигур, изображенных на огромной поверхности, что новейшим художникам нетрудно было дать рисунок, сходный с поэтическим описанием. Не плуг, а меч привлек его внимание!

Юный всадник. Ок. 500 г. до н.э.

Личной жизни героев также уделяется внимание… Однако всякая личная жизнь в эпосе получает свой смысл и закономерное развитие только от того коллектива, к которому она принадлежит. Эта личная жизнь может быть полна самых глубоких и жгучих чувств… «Но эти чувства, если речь идет об эпосе, вызваны жизненными задачами коллектива и получают свое удовлетворение только в связи с жизнью этого коллектива. Нельзя также думать, что эпический индивидуум совершенно лишен всяких других чувств и не ставит себе никаких других задач, кроме как только чисто коллективистических. Этих чувств может быть здесь сколько угодно. Но это значит, что подобного рода неколлективистические чувства и поведение являются для эпического субъекта чем-то второстепенным и третьестепенным и не играют в его жизни никакой решающей роли, хотя и могут вносить в нее весьма разнообразное содержание» (Лосев). Троянская война чрезвычайно популярна. Она нашла отражение в более поздних литературных и исторических произведениях. В романе Петрония «Сатиры» (дошедшем до нас в фрагменте) говорится о мотивах покорения Трои. О том, что сюжеты эти широко известны, говорит и такая деталь: поэт, начинающий перед картиной о гибели Трои декламировать поэму длиной в 70 стихов, был встречен градом камней нетерпеливых слушателей. Поэт-декабрист В. Кюхельбекер писал: «Тысячелетия разделяют меня с Гомером, я не могу не любить его, хотя он и всегда за сценою; не могу не восхищаться свежестью его картин, истиною и верностью малейшей даже черты в его рисовке быта древних героев: каждая вызывает их из гроба и ставит живых перед глазами». Он признавал, что учился у Гомера. Эпичностью и масштабностью героев Гомер близок масштабным произведениям русской литературы. Но если в прошлом Гомером зачитывалась вся грамотная публика, то теперь, когда Гомера и Гесиода не читают вовсе, образы их героев живут: в России каждый второй из «демократов» – бандит Агамемнон, каждый третий – вор Одиссей или плут Ясон, укравший золотое руно. И не так часто, как хотелось бы, видишь Гектора, готового защитить дорогое отечество хотя бы даже ценою собственной жизни.

Возвращение Агамемнона на родину (работа Флаксмена)

Странно, что сегодня невежество подталкивает ряд ученых, далеких от истории, подвергать сомнению время создания и даже авторство поэм Гомера… Они, словно ослепленный Одиссеем Полифем, не видят белого света… Скажем, академик А. Т. Фоменко вопрошает и отвечает: «А теперь проследим дальше судьбу «записанных поэм Гомера». Считается, что в III веке до н.э. их якобы еще хорошо знали. Но никаких списков «Илиады» и «Одиссеи» от этого времени до нас не дошло. Да и вообще его поэмы почему-то пропадают на много сотен лет, вплоть до эпохи Возрождения. А ведь был такой популярный поэт – много сотен лет до момента записи, его поэмы распевались во многих городах Греции! Но в Средние века текста Гомера никто не видит и не читает. Песни его смолкли. Где хранился уникальный и бесценный экземпляр поэм Гомера, нам неизвестно. Вот что хмуро признают (сами) историки: «В Средневековой Европе Гомера знали только по цитатам и ссылкам у латинских писателей и Аристотеля; поэтическую славу Гомера полностью затмила слава Вергилия. Лишь в конце XIV и в первой половине XV века… итальянские гуманисты познакомились с Гомером ближе. В XV веке многие переводили Гомера на латинский язык… В 1488 году во Флоренции выходит первое печатное издание Гомера на греческом языке. В XVI веке отдельные части гомеровских поэм неоднократно переводились и на итальянский язык. Но лишь в 1723 году появился первый полный перевод «Илиады», сделанный поэтом Антонио Мария Сальвини».

Ж.-Л. Детруа. Похищение золотого руна

Так где же, в самом деле, в каком архиве неподвижно пролежал около двух тысяч лет пыльный гомеровский текст? Отбрасывая в сторону все эти неправдоподобные теории об устно-песенно-хоровой традиции, якобы сохранившей поэмы Гомера на протяжении многих сотен лет, следует признать, что в действительности обе поэмы Гомера всплывают на поверхность только в конце XIV века н.э. Никаких реальных и достоверных сведений об их судьбе ранее XIV века – нет. А потому, продолжает Фоменко, ничто не мешает нам предположить (хотя пока лишь в виде гипотезы), что написаны они были незадолго до этого, может быть, в XIII или в XIV веках н.э. А миф о том, что слепой Гомер впервые пропел их у пламени костра в Греции медного века, в VIII или в XIII веке до н.э. – «чистая фантазия традиционной хронологии, созданной в XV—XVI веках н.э.». Фантазия – подобные утверждения… Видите, что происходит, если математик становится историком или президентом.