Полосатая жизнь Эми Байлер - Келли Хармс

– Что? О, нет. Нет-нет-нет. Я думаю, как бы мне выбраться из номера, не разбудив его, чтобы мне не пришлось больше его видеть. Сегодня я ночую у Талии. Это все было на один раз.

– Штрейкбрехер.

– Именно. И теперь я еще три года смогу без секса, если захочу.

Лина смеется.

– Весь вопрос в том, захочешь ли ты теперь, когда лед сломан.

И в самом потайном уголке моего сердца звучит настолько однозначный ответ на этот вопрос, что я готова о нем кричать. Но я не успеваю этого сделать, потому что дверь открывается и передо мной возникает штрейкбрехер собственной персоной. Конечно же, совершенно голый.

– Доброе утро.

Дэниэл в прекрасной форме. Помню, что я сказала ему об этом вчера вечером. Тогда меня это радовало. Но сегодня его стройное широкое тело не сексуально, оно меня пугает. Потому что мое тело – не подтянутое и не стройное. Я наглухо запахиваю халат на животе. Там я выносила двоих здоровых детей, и этого не спрятать.

– Мм, Лина? Мне пора. Потом поговорим.

– Подожди, я хочу послушать! – слышу я перед тем, как нажимаю отбой. Поворачиваюсь к Дэниэлу и стараюсь не смотреть на его плоский живот.

– Доброе утро? – говорю я с вопросительной интонацией, сама не понимая, почему.

Он смеется. Наверное, потому что увидел меня во всей красе – как я съежилась на крышке унитаза, сжимая телефон, вся перемазанная тушью, взлохмаченная и объятая стыдом.

– Подойди ко мне.

Я робко встаю и медленно делаю несколько шагов ему навстречу. Дэниэл тоже идет ко мне, обнимает своими чересчур сильными руками и целует. В его поцелуе – страсть и утреннее дыхание. Это так по-человечески и так воодушевляет, что, когда мы отстраняемся друг от друга, я смотрю на него и улыбаюсь.

– Я в смущении, – признаюсь я ему. – Обычно я так себя не веду.

– Та же самая история. – он убирает у меня с лица несколько нависших спутанных прядей. – То есть я не в смущении, но обычно я тоже так себя не веду. А вот использование латинских выражений к месту и без места – это мое. Но было же хорошо?

– Очень хорошо, – киваю я.

– Одно вело к другому и так далее.

– Так и было.

– Я бы хотел, чтобы все продолжилось.

Он медленно просовывая руку под мой халат. Но вместо того чтобы насладиться этим ощущением, я думаю о том, что моя грудь висит гораздо ниже, чем у других женщин, с кем он был. И я убираю его руку и поглубже запахиваю халат на шее. Он явно разочарован.

– Ты права. Мне лучше пойти. – Он начинает искать свои штаны. – Мне нужно кое-что купить дочери в рыбном магазине Barney Greengrass. Она обожает их салат с белой рыбой, и я всегда его покупаю, если бываю рядом. – Он надевает трусы и штаны и застегивает ширинку. – Хочешь пойти со мной и съесть самую вкусную копченую рыбу, которую ты когда-либо ела в жизни?

Мой желудок явно против.

– Я думаю… мне лучше…

Дэниэл снова меня целует:

– Пойдем со мной. Я знаю, что это было на один раз, но я не хочу прощаться с тобой прямо сейчас.

Я моргаю. На один раз… Наверное, это хорошо – он все правильно понимает. Это же хорошо? Но мне от этого совсем не хорошо.

– Прости, Дэниэл. Я не могу. Я не выспалась, и мне нужно посетить по крайней мере еще три презентации, чтобы набрать нужное количество академов.

– Конечно, я понимаю, – кивает он. – А потом сразу назад, в Пенсильванию?

Я задумываюсь. Я здесь еще на несколько дней. Захочу ли я еще раз его увидеть? Конечно! Но как выглядит он и как выгляжу я! Я не хочу лицезреть, как алкогольная пелена спадет у него с глаз.

– Да, назад, в Пенсильванию.

Он улыбается одними губами.

– Очень жаль.

Я вздыхаю и отворачиваюсь. Разве этого я ждала от своей поездки? Перепихон в отеле, неловкое прощание, странный коктейль из удовольствия и чувства вины, страсти и стыда?

К черту! Я опускаю взгляд на пояс моего халата. Он уже видел меня голой и все равно хотел заняться со мной сексом. Он видел меня сегодня утром и не убежал с криками ужаса. Чего мне прятать? Чего я так сильно боюсь?

– Дэниэл? – Я поднимаю взгляд. Он уже завязывает шнурки. Я просто должна отпустить его сейчас. Радоваться, что в моей жизни случилось это маленькое приключение, и не забывать, что пройдет всего пять дней – и я вернусь в реальную жизнь.

– Ммм? – вопросительно мычит он, поднимаясь.

– Вчера было необычайно хорошо, – говорю я, а потом встаю на цыпочки и целую его так страстно, уверенно и взросло, как только могу.

– Ммм, – снова мычит он, на этот раз совершенно другим тоном.

– Если ты будешь в моих краях, ты же мне напишешь, да? – спрашиваю я, отстраняясь.

Он смотрит на меня и пытается понять, к чему это я и чего же на самом деле хочу. А поскольку я и сама этого не знаю, я просто желаю ему удачи. Он начинает застегивать рубашку.

– Конечно. И я прошу тебя о том же.

Он оделся. Все почти что кончено. Путь почти свободен.

– Надеюсь, копченая рыба будет хороша, – улыбаюсь я.

Он поводит бровью и тоже слегка улыбается.

– Так и будет, – легко отвечает он. А затем добавляет, уже серьезнее: – Прощай, Эми. Спасибо за прекрасный вечер.

Он целует меня и выходит за тяжелую дверь. И все, его больше нет.

– Посмотрите, кто пришел! – восклицает Талия, открывая мне дверь своей квартиры. – Ты наконец здесь.

Конференция закончилась. Я не без грусти выехала из отеля, вернулась в университет прослушать еще несколько семинарских занятий, а потом еще пару часов с чемоданом в руке бродила в окрестностях дома Талии. За десять минут до нашей встречи она написала, что у нее затягивается встреча и она будет дома на час позже. Я закатила чемодан в ирландский паб и взяла пива.

Наконец, когда я уже замучилась ждать, она написала, что уже почти дома, и я направилась прямиком туда. Она живет совсем не в том здании, куда я пыталась попасть в прошлый раз. Кое-кто, не будем говорить, кто именно, поменял местами цифры в номере дома, когда писал мне адрес.

– Это ты наконец-то здесь, – нарочито хмурюсь я. – Вы только посмотрите на нее!

Она забирает у меня сумку, ставит ее на столик у двури и игриво кружится. Белая идеально отутюженная блузка, кремовые брюки, коричневый кожаный пояс, оранжевый шарфик в волосах.

– Неплохо для воскресенья, да? Иди, обними меня.

Я повинуюсь. Она – как обычно, кожа да кости. Я часто задаюсь вопросом – она такая худая, потому что работает в сфере моды, или она работает в сфере моды, потому что такая худая. У нее фигура-вешалка и симпатичное, но властное лицо, в котором нет привлекательности актрисы, но есть что-то гораздо более сильное.