Пандора - Энн Райс

Когда я обернулась, он уже грациозно пробирался через толпук девушкам. На мускулистой спине приятно играло солнце. У него были вьющиесятемные волосы, почти как у меня. Он остановился на минуту, когда его атаковалпродавец дешевых туник, плащей и всякой всячины; его товары больше походили накраденое добро, раскрашенное красками, которые потекут при первом жедожде, – но кто знает? Он поспешно приобрел тунику и натянул ее через голову,купил красный пояс и обернул его вокруг талии.

Какое превращение. Туника не доходила ему до колен. Должнобыть, он испытал большое облегчение, надев чистую одежду. Нужно было подуматьоб этом до ухода. Вот дура!

Я им восхищалась. В одежде или без таковой, нельзя сохранятьтакую красоту и достоинство, если тебя не любили. Он носил на себе одеяниялюбви, и любовь вдохновляла мастера, столь искусно сделавшего ногу из слоновойкости.

Наша краткая встреча навеки связала нас прочными оковами.

Он поздоровался с девушками и, обняв обеих, вывел их изтолпы.

Я отправилась прямиком в храм Изиды и таким образом, саматого не зная, сделала первый твердый шаг к ворованному бессмертию, бесславной,незаслуженной противоестественности, к бесконечному и совершенно бесполезномусуществованию.

Как только я вошла на территорию храма, меня приняли ирадостно приветствовали несколько богатых римлянок. Все они были надлежащимобразом накрашены – белые руки и лица, хорошо подведенные брови, аккуратно наложеннаяпомада – все те мелочи, которые я сегодня утром смешала в кашу.

Я объяснила, что у меня есть средства, но я живу одна. Онисогласились помочь мне всем, чем смогут. Услышав, что я получила посвящение вРиме, они прониклись благоговейным восторгом.

«Благодарение Матери Изиде, вас не нашли и не казнили!» –воскликнула одна из них.

«Входите, поговорите со жрицей», – сказали они.Большинство из них еще не прошли тайную церемонию и ждали, когда богиняпризовет их к этому кульминационному событию.

Там стояли и другие женщины, египтянки или, может быть,жительницы Вавилона, можно было только догадываться. Шелка и драгоценности былив порядке вещей. На одних – накидки с золотой оторочкой, на других – простыеплатья.

Но мне показалось, что все они говорят по-гречески. Я немогла заставить себя войти в храм… Я подняла глаза и мысленно увидела нашихраспятых римских жрецов.

«Благодарение богам, вас не опознали», – сказала однаженщина.

«Очень многие бежали в Александрию», – добавила другая.

«Я не высказывала протеста», – мрачно пояснила я. Вответ – хор сочувственных голосов.

«А как вы могли – при Тиберии? Поверьте, все, кому удалось,сбежали».

«Не поддавайтесь горю», – сказала молодая голубоглазаягречанка, очень хорошо одетая.

«Я отошла от культа», – сообщила я. Новый успокаивающийхор тихих голосов.

«Входите же, – сказала еще одна женщина, – ипопросите позволения помолиться в самом святилище нашей Матери. Вы –посвященная. Мы в основном – нет».

Я кивнула и, поднявшись по ступенькам храма, вошла внутрь.

У дверей я остановилась, чтобы стряхнуть с накидки всемирское, всю суетность, о которой шла речь выше. Я обратила свои мысли к богинеи отчаянно хотела в нее поверить, ненавидя свое лицемерие, – ведь яиспользовала и храм, и культ, но прежде не придавала им особенного значения.Мое отчаяние за последние три ночи проникло слишком глубоко.

Внутри меня ожидало настоящее потрясение.

Этот храм был намного древнее, чем наш храм в Риме; стеныпокрывали египетские рисунки. У меня по спине побежали мурашки. Колонны вегипетском стиле, не с выемками, но гладкие, круглые, выкрашенные вярко-оранжевый цвет, поднимались к большим листам лотоса на капителях. Повсюдупахло ладаном, из святилища доносилась музыка. Я слышала высокие ноты лиры,слышала, как перебирают металлические струны систра, слышала песнопения.

Но здесь все было до такой степени проникнуто духом Египта,что я почувствовала себя в крепких объятиях кровавых снов. И едва не упала вобморок.

Мне вспомнились сны – глубокое парализующее чувствопребывания в каком-то тайном египетском святилище, ощущение того, что душупоглотило чужое тело!

Ко мне подошла жрица. Новое потрясение. В Риме они носилиримские платья и небольшие экзотические покрывала на голове, нечто вроденебольшого капюшона, доходившего до плеч.

Но эта женщина была одета в египетские наряды изплиссированного льна, согласно старому стилю, на ней также было великолепноеегипетское покрывало и парик – густая масса длинных черных жестких кос,падавших на плечи. Насколько я могла судить, она выглядела, наверное, так жеэкстравагантно, как Клеопатра.

Я всего лишь слышала рассказы о любви Юлия Цезаря кКлеопатре, а потом – о романе египетской царицы с Марком Антонием и ее смерти.Все это произошло до моего рождения. Но я знала, что знаменитый въезд Клеопатрыв Рим очень задел чувство морали старых римлян. Я всегда знала, что старыеримские семьи боятся египетской магии. В ходе описанной мной недавней римскойкарательной бойни много кричали о патентах и похоти, но за этим стоялневысказанный страх перед тайной и силой, скрывавшимися за дверью храма.

А теперь, глядя на эту жрицу и ее подведенные глаза, я вдуше испытала тот же страх. Я узнала его. Конечно, казалось, что эта женщинавышла прямо из моих снов, но не это меня потрясло – в конце концов, что такоесны? Это египтянка – совершенно чужая и непроницаемая.

Моя Изида была греко-римской. Даже ее статую в римскомсвятилище облачали в великолепное греческое платье со складками, а волосы мягкопричесывали в старом греческом стиле, с волнами вокруг лица. В руках она держаласистр и урну. Романизированная богиня.

Возможно, то же самое произошло в Риме и с богиней Кибелой.Рим проглатывал явления и делал их римскими.

Всего через несколько веков, хотя тогда я об этом не думала– да и как я могла? – Рим проглотит и отточит последователей Иисуса изНазарета и создаст из его христиан Римско-католическую церковь.

Полагаю, ты знаком с современным выражением: «Приехал в Рим– живи по-римски»?

Но здесь, в красноватом полумраке, среди дрожащих огней иболее густого, мускусного аромата ладана, чем я привыкла, я молча возмущаласьсвоей робостью.

Потом сны все-таки начались, как будто вокруг меня одна задругой опускались завесы. Передо мной мелькнула прекрасная рыдающая царица.Нет. Она кричала. Звала на помощь.