Двое с «Летучего голландца» - Брайан Джейкс

Мыс Горн у нас в глазах стоит —

Полундра, красные розы!

И морем я но горло сыт, —

Полундра, красные розы!

Эх, дики гвоздики да маки! —

Полундра, красные розы!

Грубо вылепленное лицо здоровяка начало расплываться в улыбке, подхватив песню, он двинулся к окну, за которым стоял Бен:

Тоскую, сидя на мели, —

Полундра, красные розы!

Моряк замолчал. Бен сообразил, что от него требуется, и продолжил песню:

Что не со мной мисс Лиза Ли, —

Полундра, красные розы!

А последние две строчки они с чувством пропели вдвоем:

Эх, дики гвоздики да маки! —

Полундра, красные розы!

Старик грохнул мозолистым кулаком в ставень так, что Бен едва успел отскочить. Тот со смехом стукнул еще раз.

— Хо-хо! Уж это точно не какой-нибудь увалень из Чапелвейла поет славную старую матросскую песню! У здешних, у всех, одна нога короче другой от хождения за плугом. Привет, моряк! На каком судне плавал в первый раз?

Сквозь дырку в ставне Бен прокричал:

— На «Летучем голландце», приятель! А ты на каком?

От смеха старик, прислонившись спиной к окну, сполз на пол да так и остался сидеть.

— Хо-хо-хо! Ну уж если врать, как ты врешь, то на «Золотой лани», а шкипером у нас был Френсис Дрейк![8]Ха-ха-ха!

Бен посмеялся вместе с ним и задал вопрос, который обычно задают всем морякам дальнего плавания:

— Ну и как? Ты привез старушке-матери попугая из Картахены?

Стукнули железные болты, ставни открылись, и Бен встретил взгляд точно таких же голубых глаз, как у него самого. Татуированной рукой человек дотронулся до толстой золотой серьги, вдетой в правое ухо.

— А скажи-ка мне, парень, чего ради я это ношу? Не модничаю же, верно?

— Нет, сэр, — покачал головой Бен, — серьга для того, чтобы было чем заплатить за похороны, если море вынесет ваше тело на чужой берег.

Старик помог Бену влезть в комнату и с чувством потряс его руку.

— Джонатан Престон. Для своих просто Джон. Корабельный плотник с малолетства — пятьдесят лет отслужил. Плавал и в Военно-морском Королевском, и в Торговом флотах. При увольнении не оказалось ни одного дня пропущенного!

— Бен Уинн, сэр, заехал сюда ненадолго и остановился у своей тетушки Уиннифрид.

Джон поставил на стол вторую кружку и тщательно вытер ее.

— О, тогда, раз ты племянник владелицы дома, надо последить за своими манерами. Чай вскипел, приятель! Пора чаевничать!

Они сидели друг против друга за столом и пили горячий сладкий чай. Джон задумчиво приглядывался к юноше.

— Похоже, ты с морским делом знаком не понаслышке. Как и когда ты так поднаторел? Знаешь то, что только старые просоленные матросяги знают.

Пришлось Бену снопа выкручиваться, ведь любому нормальному человеку правда показалась бы невероятной.

— Сходил в несколько рейсов вдоль берега. И потом много читал, Джон. С тех пор как научился читать, только и искал книги про море и моряков.

Изборожденное морщинами лицо Джона расплылось в улыбке.

— А со мной ровным счетом наоборот, приятель! Подумай только, я проплавал ни много ни мало пятьдесят лет, а теперь увлекаюсь сушей, например историей этой деревни! Койку в этом доме мне выделил капитан Уинн. Когда я свое отплавал, он разрешил мне поселиться здесь бесплатно. Я — что-то вроде смотрителя этого дома. Сперва я только наблюдал за порядком, потом мне это наскучило, я повадился ходить в библиотеку. Там-то мистер Брейтуэйт и приохотил меня к истории здешних мест. Теперь я только этим и занимаюсь. Изучаю прошлое Чапелвейла и все такое прочее.

Бен окинул взглядом кучу бумаг и книг на столе.

— Вижу, вижу! Может, ты и мне подкинешь какие-нибудь подсказки, я тоже стал интересоваться историей Чапелвейла с тех пор, как остановился у тетушки.

— А-а, значит, ты слышал, друг, что здесь творится? — голос старого плотника посуровел. — Если этот пират Смизерс и его столичные дружки добьются своего, больше изучать будет нечего — деревни не станет! Эти негодяи спят и видят, как бы построить на ее месте цементный завод и вырыть каменоломню.

— Я знаю, Джон, — Бен отхлебнул из кружки. — Скандал, конечно! Вот я и делаю, что могу, мне так хочется помочь тетушке Уинни. Но, похоже, никого больше в Чапелвейле это не тревожит. Я думаю, здешние жители просто не верят, что такое может случиться. Или, наоборот, они так напуганы, что хотят загнать все страхи в самый дальний уголок мозга, авось как-нибудь обойдется!

Джон пристально глянул прямо в глаза новому другу. Глубина взора юноши поразила Джона, казалось, в глазах Бена таится целый мир знаний и мудрости, так что старый моряк почувствовал себя как ученик перед учителем. У Джона не осталось никаких сомнений.

— Понятно, Бен, я тебе верю, поэтому, давай я покажу тебе, что мне удалось найти.

Передвигая стоящие на столе ящики, Джон нашел тот, который искал. Он был из сандалового дерева и, судя по этикетке, в нем когда-то хранили бирманские сигары. Джон открыл крышку и вынул что-то, похожее на плотную сложенную бумагу.

— Это веленевая бумага, такая была по карману только очень богатым людям. Знаешь, сколько лет этой записке? Сейчас я ее тебе прочту. Мистер Брейтуэйт перевел ее с латыни. На латинском языке в старину писали и читали люди духовного звания. Так, так, вот он, этот перевод.

Джон выудил из сигарной коробки две странички, вырванные из школьной тетрадки. Слегка прищурившись, он начал читать:

«Писано в одна тысяча триста сорок первом году от рождества Христова рукой епископа Олгернона Певерила, капеллана Его Королевского Величества прославленного Короля Англии Эдуарда III, моему доброму другу Кэрэну де Уинну, верному слуге Короля, капитану, а ныне произведенному в эсквайры. Брат мой, я сделал на карте пометки. Они обозначают границы земель, пожалованных тебе нашим Королем в благодарность за твои геройские деяния в битве при Слейсе,[9]которая закончилась полным разгромом и пленением французского флота.

«Чапелвейл» — так по праву будут называться твои владения. Я знаю, проживающие там честные люди помогут тебе выстроить на этих землях церковь, как мы собирались. Друг Кэрэн, да будет название «Чапелвейл» и церковь Святого Петра твоими стараниями прославлены на всю страну. И тогда благодаря нашему Королю и при содействии верного моего друга Кэрэна де Уинна будет еще раз восславлено имя Божие. Когда сойдут зимние снега, я направлю тебе под охраной обоз. Он доставит тебе карту и дарственную с названием твоих земель, подписанную собственной рукой нашего Монарха и скрепленную его печатью. Там же будут дары, призванные украсить алтарь нашей церкви — сокровища, которые я жалую тебе безвозмездно в знак моего восхищения и уважения. Олгернон Певерил, твой друг при Дворе Короля».