Все вернется - Марина Серова

Непристойно выражаясь, Хомяков комментировал просмотр — запись состоявшейся буквально час тому назад передачи ему крупной суммы денег. Он поливал Евгения последними словами, отчего я, как девушка скромная, жутко краснела.

В конце записи, уже без всякого изображения, шел текст, зачитанный металлическим голосом робота (Шило постарался): «Если ты не заплатишь один миллион рублей, эта запись окажется во всех возможных местах — у твоего начальства, в прокуратуре, в Интернете, у твоей невесты, ее даже покажут по местному телевидению. Куда принести деньги, ты узнаешь позже. Заплати и спи спокойно!»

Выражение, вылетевшее после этого из уст Хомякова, заставило покраснеть не только меня, но даже прослушку.

Зазвонил телефон. Оп-па! Хомяков! Ну что ж, сейчас мы узнаем, что он вознамерился поведать своей невесте на этот раз? Я включила телефон.

– Линочка, солнышко, у меня неприятности…

– Как неприятности?! Игореша! Ты же говорил, что у тебя хорошие новости!

– Сначала-то они были хорошие, а теперь…

– Да что случилось-то?! Говори толком!

– Не могу, но это — серьезно.

– Понятно… В ресторан, я так понимаю, мы сегодня не идем?

– Нет. Пока я не разрулю эту ситуацию.

– Я так и знала! В дешевый ресторан ты меня водил, а вот как только мы собрались пойти в дорогой…

– Не в этом дело!

– Ах, не в этом! Тогда в чем?

– Я потом тебе все объясню.

И Хомяков отключился.

А голос-то у него унылый, словно он только что с похорон! Что, дорогой, несладко тебе? То ли еще будет! Теперь мы основательно потреплем тебе нервишки, заставим тебя помучиться, как мучились Юлиана, Евгений, да и мало ли еще кто, кого я не знаю; но, судя по методам работы гражданина следователя, таких пострадавших наберется немало. Вот мы одним разом за всех с тобой и посчитаемся!

Теперь надо продумать — как и где Хомяков передаст мне деньги? Он сам из органов, к тому же он не совсем дурак. Он может взять с собой крепких ребят… Попадаться к Хомякову в лапы не входило в мои планы. Он мне не простит ни «невинного розыгрыша» Лины-киски, ни всего остального. Надо обезопасить себя, полностью.

Я поехала домой.

Когда я поставила машину во дворе и вышла из нее, у меня вдруг сломался каблук. Хорошо хоть, это случилось вовремя, до двери-то я как-нибудь доковыляю. А завтра отвезу сапог в ремонт. Или вообще, выброшу и куплю себе новые, под цвет пальто.

Я легко перекусила в кухне и поднялась в свою комнату. Взяв в руки саксофон, я заиграла мелодию из произведений Мориса Равеля. Музыка плавно и тягуче разливалась по моей комнате, заполняя все ее пространство, а я думала под музыку только об одном: как и где должна состояться передача денег?

Так и не придумав в этот вечер ничего путного, я легла спать.

* * *

Проснувшись рано утром, я вспомнила, что сегодня суббота. Хомяков, скорее всего, не работает, так что я свободно могу донимать его звонками со своего «серого телефона». Такой телефон я однажды в своих целях заимела, опять-таки не без помощи Вити Шило. Мой номер определить было невозможно, и я могла спокойно доставать с него кого угодно.

Но сначала мне требовалось решить, каким образом хомяковский миллион перекочует ко мне в карман.

Может, Игореша бросит пакет в мусорную урну в парке? Нет, это опасно. Забирая его оттуда, я окажусь на виду у всех, и меня точно схватят, я и смыться-то не успею.

Думай, Полина, думай!.. А если приказать Хомякову положить пакет с деньгами в камеру хранения на вокзале? Там народу много, затеряться легко. Я назову ему код, он оставит пакет, я открою камеру и…

Что-то и этот вариант мне не очень нравится, хотя он уже получше, чем урна в парке.

Почему-то ничего дельного мне в голову не шло. Я решила съездить в хороший супермаркет в центре и купить себе новые сапоги, а старые сдать в ремонт. Лето, поди, завтра не наступит, в сапогах мне придется проходить еще какое-то время. Зима на пороге, и вообще…

Я достала с антресолей старые сапоги, те, у которых сломался каблук, положила в пакет, прихватила денег побольше. Если покупать обувь, так уж хорошую, качественную, чтобы через месяц мне опять не понадобилось бежать в мастерскую.

Сев в свой «Мини-Купер», я отправилась в центр.

* * *

Я выбрала многоэтажный супермаркет в самом центре. На первом его этаже имелся продовольственный магазин, но это мне пока без надобности, холодильник я уже затарила. На второй этаж я поднялась на эскалаторе, здесь был отдел хозтоваров: чайники, утюги, посуда… На третьем — отдел женской одежды и обуви. Здесь я купила легкие и теплые итальянские сапожки, модные, а главное, подходящие под цвет моего нового пальто. Четвертый, последний этаж предназначался для мужчин. Я походила по нему, присмотрела деду рубашку, но покупать не стала. Ариша был чрезвычайно щепетилен в таких делах, обнова могла ему и не понравиться. Придется мне приехать сюда еще раз, уже вместе с ним. Я купила две пары носков, обошла отдел еще раз и решила спуститься не по эскалатору, а по лестнице, располагавшейся в самом конце зала. Ею редко пользовались. В самом деле, зачем шагать по крутым ступеням, когда есть эскалатор — он тебя везет, а ты стоишь себе и глазеешь по сторонам?

На лестничной площадке находился мусоропровод. Рабочий в синем халате сбрасывал в открытый люк пустые коробки, обрывки упаковочного материала и прочие отходы. Я спустилась на третий этаж, там тоже был мусоропровод, на втором — свой. Когда я вышла на улицу через запасной выход, то оказалась возле большого ящика, куда ссыпался мусор со всех этажей. Я уже собралась пройти мимо, как вдруг одна интересная мысль осенила меня!

Я отошла от здания магазина на некоторое расстояние и понаблюдала за этим ящиком. Он был уже переполнен, но никто не подходил к нему и не убирал все эти коробки и оберточную бумагу.

Вот оно! Это как раз то, что мне нужно.

Я села в машину, бросила сапоги на соседнее сиденье и набрала номер моего «бойфренда». Менять голос мне уже не раз приходилось, я могла говорить низким хриплым баском прокуренного алкоголика.

– Хомячок? Здравствуй, мой маленький дружок! Ты денежки приготовил?

– П-приготовил…

Я почувствовала, как Игорю Игоревичу поплохело. Голос его был упавшим и таким жалким… Но — нет, не на ту напал! Таких жалеть — себе дороже! Что-то ни к Юлиане, ни к Евгению сам Хомяков отнюдь не проявил сочувствия. Будем бить врага его же оружием!

– Слушай меня внимательно! Сегодня ты положишь деньги в непрозрачный пакет и в пять часов придешь к центральному супермаркету. Дальнейшие инструкции ты получишь уже там.

Я отключилась.

Теперь — домой, пора пришла — следует хорошенько подготовиться к мероприятию по экспроприации нетрудовых доходов у не обремененных совестью сотрудников милиции!