Смертельно безмолвна - Эшли Энн Дьюал

я. – И приехав, они лишь заставят многих задуматься о том, что они здесь забыли. Это подозрительно.

– Ладно. Но что дальше?

– Нужно пробраться в дом, посмотреть, какая там обстановка.

– Серьезно? – Бет усмехается, складывая на груди руки, и кивает: – Дерзай!

– Думаешь, это нереально?

– Думаю, это глупо. Тебе нужны снимки? Договорились, они будут. Нужны зацепки? Я расскажу обо всем, что узнаю, но пробраться на место преступления, смотреть на труп – не чересчур ли это, Мэтт?

– Мне просто кажется, что…

– …что ты заигрался. Очнись! Никто из нас способностями не обладает. – Девушка смотрит на меня осуждающе, ее карие глаза светятся недоверием и страхом.

– Я ни во что не играю.

– Да ладно. И часто ты пробираешься в чужие дома? Часто видишь мертвяков?

– Я должен все осмотреть, Бетани, – чеканю я, – это поможет.

– Поможет нажить душевные травмы? Там кровища повсюду! Еще раз повторяю, там мертвый человек, Мэтт! – Девушка импульсивно встряхивает головой и, срываясь с места, бросает: – Утихомирь пыл! По-моему, ты сходишь с ума.

Я собираюсь пойти за ней, но неожиданно меня останавливает Хэйдан. В это невероятно трудно поверить, поэтому я намертво примерзаю к асфальту и оборачиваюсь.

Его пальцы так сильно стискивают мое запястье, что мне больно. Но я не жалуюсь, даже не думаю жаловаться. Хэрри шепчет:

– Пусть идет. Не трогай ее. Она напугана.

– Ладно, – не своим голосом обещаю я, – как скажешь.

– Ей страшно, – повторяет он. – Ей просто страшно, она испугана.

Теперь и мне не по себе. Я в очередной раз киваю, но Хэйдан не прекращает бурчать себе под нос нечто тихое и неразборчивое.

Я подхожу к Хэрри и сжимаю его плечо, выводя из транса:

– Ты как? Пойдем?

– Да-да, идем. Да.

Мы уходим, но я оборачиваюсь и изучаю красно-синие огни, мерцающие на крышах полицейских машин, я наивно надеюсь увидеть ее. Но нет, Ари здесь нет.

Когда мы приезжаем к Монфор, солнце лениво заползает за горизонт. Тети Ариадны ждут нас на кухне, Норин, как всегда, приготовила нечто вкусное, и я довольно улыбаюсь.

– Что? – интересуется она, когда я придвигаю к себе мясной рулет. Женщина стоит в толстом свитере, что кажется полной чепухой, а еще на ней грязный фартук. Никогда не сказал бы, что передо мной ведьма, по праздникам борющаяся с Дьяволом.

– Я давно не ел нормальную еду. Долорес готовит паршиво.

– Ты не зовешь ее мамой, – замечает Мэри-Линетт, нарезая яблоки себе в тарелку. Не знаю, кажется ли мне, но, по-моему, яблоки – ее какой-то пунктик. – Почему?

– Потому что она не моя мама.

– И ее это не обижает?

– Нет.

Хэрри хмыкает, что не ускользает ни от меня, ни от сестер Монфор, но никто больше к этой теме не возвращается.

– Итак, Ариадна в Астерии, – говорит Норин. – Ты и подумать не мог, что вы встретитесь так скоро, верно?

– Никто об этом не знал.

– Неужели она выполняет поручения Люцифера? – недоумевает Мэри-Линетт.

– Какие поручения?

– А ты думал, Дьявол просто так переманил Ариадну на свою сторону? Она явно ему для чего-то была нужна. Возможно, загвоздка в ее даре.

– И все же, – встревает старшая Монфор, отпивая горячий напиток, – Мэтт, ты точно понимаешь, с чем тебе придется столкнуться? Может, стоит поговорить об этом.

– О чем?

– Об Ари.

Откладываю вилку и протяжно вздыхаю – я ужасно устал от нравоучений.

– Мы уже все сто раз обсуждали.

– Да, но теперь Ариадна здесь, и, возможно, ты не до конца осознаешь, с чем имеешь дело. Я просто хочу, чтобы ты помнил – Ари больше нет. Пока что нет. Она убила вашего директора, и она продолжит убивать тех, кто причинил ей когда-то боль.

– Ари не могла сделать этого. Она не могла убить Барнетта!

– Могла.

– Вы говорите так, будто вам абсолютно наплевать на нее.

– Я отдам жизнь за Ари! – злится Норин Монфор. – И я хочу вернуть ее не меньше твоего, мальчик, но ты наивен. То, с чем нам предстоит столкнуться, не просто Ари, это ее темная сторона. И она способна на все. Запомни это и будь готов к тому, что эта сторона захочет тебя убить.

– Посмотрим. – Я вновь возвращаюсь к еде. Мне почему-то не терпится опровергнуть слова этой женщины. Верю, что, как только я увижу Ари, смогу поговорить с ней, достучаться до нее. Она всегда была невероятно упрямой, но между нами имелась связь. Может быть, сейчас эта связь спасет нам жизнь.

На следующее утро в школе творится что-то ужасное. Ученики бегают по коридорам, вопят с блестящими глазами о смерти Барнетта и наслаждаются новыми сплетнями, что, по-моему, просто отвратно. Я терпеть не могу тех, кто постоянно болтает о вещах, их отнюдь не касающихся, но жители Астерии всегда славились слишком длинными языками. Уроки так и не начинаются, расписание снимают с информационной доски. Всех зовут в зал, где учителя собираются сказать прощальную речь о прекрасном человеке – нашем директоре.

Признаться, меня раздражает, что нас насильно заставляют идти на собрание. Как это похоже на дешевый спектакль: подростки, рвущиеся на первые ряды, хотят не помянуть человека, а узнать подробности о том, сколько крови в доме и как глубоко воткнули нож в глотку директора. Дикость!

Мы с Хэрри садимся почти в самом конце. Он выглядит уставшим, постоянно робко поправляет очки и пялится на свои руки, словно пытается увидеть что-то особенное. Я слышал, как он кричал ночью, правда, когда я подорвался, он уже успокоился и принялся спать дальше. О себе я не могу сказать того же. Уснуть мне больше не удалось.

– Привет, – шепчет Бетани, садясь рядом.

– Привет, – здороваюсь я и смотрю на сцену, где у микрофона толпятся учителя. Пусть еще подерутся из-за того, кто скажет сопливую речь первым.

– Как вы?

– Порядок. А ты?

– Все нормально. – Она поправляет черные волосы и вдруг усмехается.

– Что?

– Джил. Посмотри. – Девушка кивает в сторону Джиллианны, сидящей в углу актового зала, и грустно улыбается. – Она с тебя глаз не сводит.

– Замечательно, – сухо выдаю я и тут же виновато встряхиваю головой: – То есть я хотел сказать, что это паршиво. Я с ней не разговаривал почти неделю.

– Может, стоит? Иначе она съест тебя взглядом, а вроде такая паинька.

– Паиньки не могут есть взглядом?

– Упаси боже, – усмехается Бетани, – это же грех, Мэтт!

Я почему-то тоже улыбаюсь и шепчу:

– Это точно. Слушай, что насчет преступления? Есть фотографии, зацепки?

– Давай поговорим после собрания. Такое лучше наедине обсуждать, не здесь.

– Да, конечно.

Девушка кивает, а я слышу, как кто-то стучит пальцами по микрофону, проверяя звук. Это