Путин и Трамп. Как они поделят мир - Александр Немиров

Что хотят эти 737 акционеров, будь они физическими или юридическими лицами? Во-первых, конечно, власти. При этом очевидно, что их собственная власть пересекается с государственной властью и властью международных организаций сложным и противоречивым образом (11 сентября 2001 г., дело Стросс-Кана и т. п.).

Во-вторых, они точно не хотят ядерной войны. Аварии типа Чернобыльской или Фукусимской их тоже никак не могут радовать. Жить на других райских планетах человек еще не научился, поэтому Земля должна быть чистой и безопасной. Очевидно также, что локальные войны их устраивают ровно в той мере, в какой они не угрожают безопасности нашей планеты. Иначе цель не оправдывает средства.

Кубинский кризис так напугал мировую элиту, что после него угроза ядерной войны, что бы там ни происходило и какая бы гонка вооружений ни велась, не возникла ни разу. Вполне возможно, что публичная казнь президента Джона Фицджеральда Кеннеди и почти одновременная отставка Никиты Хрущева имели причиной именно страх мировой элиты перед ядерным апокалипсисом: „Непредсказуемые, слишком опасны. Убрать на хрен!“

Поэтому пропагандист Дмитрий Киселев, пригрозивший превратить американцев в радиоактивную пыль, оказал Путину медвежью услугу: шутка получилась чересчур опасной. Кто-то ведь может подумать, что ВВП всерьез готов пальнуть в случае чего ядерными ракетами. Обама, поспешивший заявить о том, что военное столкновение США и России исключено, что бы там на Украине ни произошло, поступил разумно. Владимиру Владимировичу надо бы сделать то же самое, а то, не ровен час, с ним может произойти то же, что с Кеннеди или Хрущевым. Или, по старой англо-русской традиции, случится апоплексический удар табакеркой в висок…

Понятно также, что наведение порядка еще только началось. Крым можно рассматривать как бонус за согласие. Его позволили взять сразу. Понятно, что если операция „Украина“ санкционировалась не в России, то и не Россия принимала решение о ее приостановке. Видимо, предъявленные кем-то аргументы, о которых невнятно рассказал Николай Маломуж, показались тем, кто принимал решение, достаточно убедительными, чтобы притормозить.

Означает ли это, что красная линия, за которую Путину нельзя заходить, проходит по новой украинской границе?

Нет, не означает. Владимир Жириновский выступил на пленарном заседании Госдумы с предложением „не только русские земли вернуть под русский флаг, что естественно, но и западные земли Украины… вернуть Польше, Венгрии и Румынии“.

За словом последовало дело: фракция ЛДПР обратилась с письмами в посольства Польши, Венгрии и Румынии, предлагая „провести референдумы в сопредельных с Украиной территориях и добиться проведения таких же референдумов в ряде украинских регионов, ранее принадлежавших названным странам“, то есть фактически разделить Украину как искусственное образование между Россией, Польшей, Венгрией и Румынией.

Под раздачу должны попасть: часть Бессарабии, принадлежащая Румынии, – ныне это Черновицкая область; бывшие польские территории – Волынская, Львовская, Тернопольская, Ивано-Франковская, Ровенская области; бывшая венгерская территория – ныне Закарпатье.

Должна ли отойти к России одна только Новороссия или вместе с Малороссией, об этом ничего не сказано.

Жириновский не тот человек, чтобы говорить что-нибудь зря. Тем более писать официальные письма руководству других стран. Понятно, что предложение исходит от Кремля, а если действия Путина согласованы с некими силами, гарантировавшими ему безопасность, то это от них.

Если рассматривать Украину как failed state, которое даже за 25 лет не смогло стать мало-мальски устойчивым государством, то такое предложение вполне логично: Россия, Польша, Венгрия имеют тысячелетнюю государственную историю, им можно доверить и ядерные объекты, и предприятия, предназначенные производить самолеты и ракеты; и даже Румыния способна самостоятельно существовать в виде государства, без внешних подпорок. Тем более что ей достанутся Черновцы, где ничего опасного нет.

Несомненно, эта идея вызвала фрустрацию у пана Збигнева Бжезинского, поскольку как поляк он не может возражать против присоединения к своей родине отторгнутых у нее земель, а как русофоб он не может допустить воссоединения Великой и Малой России. Последить за ним будет интересно…

Видимо, западная граница урезанной по Жириновскому Украины и есть та красная линия, за которую Москве заходить нельзя…

Все это пока предположения, прямых доказательств коим нет. Но нельзя исключать, что Владимир Владимирович и Россия под его руководством – не более чем наконечник копья, которое держит в своих руках кто-то совсем другой».

Итак, «красная линия» для Путина обозначена, но она обозначена также и для Трампа. Уже в ближайшее время переговоры между российским и американским президентами покажут, кому что предназначено. Как говорят в таких случаях американцы, «это будет интересный бой – оба боксера „потеют“ за одного и того же импресарио».

Планы на первый период своего президентства Трамп изложил за две недели до выборов в Геттисберге (штат Пенсильвания). Начав с проблемы фальсификации выборов, бесчестных СМИ и гигантской коррупции в правительстве, Трамп затем перешел к изложению программы действий. Речь вместила так много болевых точек американской действительности, что многие наблюдатели сожалели: мол, не успеют избиратели вникнуть в суть новаций Трампа. Смягчить революционность программы республиканцы постарались через исторические параллели. 19 ноября 1863 года со своим геттисбергским посланием выступил Авраам Линкольн, на излете гражданской войны объявивший о «новом рождении свободы». Впрочем, Линкольн уже был в статусе президента; Трамп же считает, что «перемены не могут исходить изнутри сломанной системы», а потому и нужен новый контракт между властью и обществом.

Вот текст этого послания, мы приводим его с незначительными сокращениями:

«Для меня большая часть выступать здесь, в Геттисберге, на этой священной земле, где столько людей отдали жизни во имя свободы! Это удивительное место! Президент Линкольн столкнулся с невиданным до его времени расколом страны. Надеюсь, что мы сможем взять с него пример и победить раскол, с которым мы сталкиваемся сейчас. Мы сейчас очень сильно расколоты. Я не политик и никогда не хотел им быть, поверьте мне. Но я увидел, что страна оказалась в беде, и понял, что не могу стоять в стороне и смотреть на это. Наша страна сделала мне много добра, я люблю ее, и я понял, что должен действовать.

Я много лет близко знаком с системой. Я долго был важной ее частью. Я знаю, как ведется игра в Вашингтоне и на Уолл-стрит. И я знаю, как там мошенничают с ее правилами в ущерб простым американцам. Это жульнические правила.

Почти каждый четвертый американец в самом трудоспособном возрасте не имеет работы. В каждом пятом домохозяйстве никто не работает. 45 миллионов американцев получают продовольственные талоны, а 47 миллионов живут в бедности. Страдают небогатые горожане, страдают афроамериканские и латиноамериканские общины – мы обманули их надежды.