Поддельный Рай - Диана Соул

Но она сама остановилась, всплеснула руками и с тягостным вздохом пояснила:

– Да дурацкая история. Отец купил этот дом больше двадцати лет назад. Имение принадлежало проворовавшемуся мэру Бристолю. В тот год все имущество бывших владельцев было пущено с молотка, и папочка подсуетился, выкупив большую часть за относительно небольшие деньги. Когда все бумаги были оформлены, наша семья хотела переименовать имение в Тамми-хаус, но выяснилось, что из-за каких-то юридических проволочек это невозможно. Дом старинный, имеет историческую ценность, да и, вроде как, у Бристолей оставались какие-то наследники фамилии, имеющие в течении пятидесяти лет права на обратный выкуп, но никто так и не объявился. А потом случилась война. Думаю, и нет уже тех наследников, даже если были.

В рту пересохло, а в горле застрял ком, словно спасая меня от провала, не давая выкрикнуть, что вот она я, наследница этой самой фамилии.

И я молчала, до боли сжимая кулаки, чтобы потом выдавить хоть какое-то подобие ответа:

– Понятно.

История моих настоящих родителей, которую я так тщательно хоронила в душе, чтобы лишний раз не бередить, не вспоминать и не сожалеть о том, чего не произошло, все равно всплывала наружу. Готовясь к поездке в Панем, я очень надеялась, что не услышу в столице эту самую фамилию Бристоль, чтобы не столкнуться с соблазном узнать о настоящей матери и отце больше.

Но судьба сама догнала меня.

Завтра мне придется поехать за маленькой наследницей империи Тамми, живущей в доме, где могла бы жить я.

– Кстати, приглашаю на завтрашний вечер. Думаю, вы отлично проведете там время, – озвучила Сильвия заветные слова, но я ее почти не слышала.

Мою мать звали Кристалл, а отца Кларк.

Торани рассказывала, что они действительно по-настоящему сильно любили друг друга, той самой любовью, из-за которой можно начать убивать людей, либо сойти с ума.

Но все разрушил мой дед, тот самый мэр Бристоль. Когда он понял, что его махинации со столичной казной зашли слишком далеко, единственным выходом оставалось поправить финансовые дела удачным браком дочери. И самым выгодным кандидатом выбрали Аластара. Он не любил мою мать, но двуличные дед и бабка нашли способ принудить его согласиться на помолвку, а Кристалл перешагнуть через свои чувства к Кларку. Ей пришлось выпить странное зелье, сделавшее ее на один единственный день суккубой. Самой настоящей, со всеми чудесными способностями, на которые только были способны иллюзорницы. И моя настоящая мама погрузила Аластара в иллюзию, обманула его ради собственной семьи.

Но было у зелья и побочное действие. Когда в тот же день мама встретилась с Кларком, страсть накрыла их, и уже уходя от него той ночью, она несла под своим сердцем меня – парадокс столь странной связи, маленькую суккубу, зачатую у обычных людей.

Долгое время Аластару лгали, говоря, что мать носит его ребенка, и он верил. К тому моменту он уже осознавал, что любит Торани, хоть и не мог быть рядом с ней.

Не знаю, где прокололся мой дед, а может быть и сама Кристалл рассказала Аластару правду, не выдержав столь ужасной лжи – мне неизвестно, но помолвку удалось расторгнуть.

И забылась бы полностью эта история, если бы не несчастный случай, произошедший сразу после этого. Моего родного отца убили. Он схватил где-то шальную пулю, а настоящая мама все это видела. Кларк умирал на ее глазах, и потрясение оказалось сильнее ее.

Торани и сама еле сдерживалась, когда вспоминала эту историю, слишком горькая и грязная.

Психика Кристалл пошатнулась после увиденного, и она оказалась в психиатрической лечебнице. Там же родилась и я. Примерно в это же время вскрылись махинации деда, за которые он получил по заслугам и потерял все имущество.

Все, что в этом случае могли сделать Аластар и Торани – это забрать меня и не дать оказаться в сиротском приюте. В глазах общественности я так и осталась плодом любви добрачной связи матери и Аластара, и только несколько человек на всей земле знали правду.

Когда я услышала эту историю в первый раз, то долго плакала. Ведь если бы не жадность деда, у меня сейчас могла бы быть настоящие мама и папа.

А потом я поняла, что нельзя жить прошлым и иллюзиями о несбывшемся.

Неважно, как бы сложилась моя судьба, выживи Кларк и останься в своем уме Кристалл. Важно было другое – воспитали меня Тори и Ал, они стали мне родителями, и именно их дочь Лизу я называю сестрой.

Вот только сейчас от этих мыслей было ни капли не легче. Всю дорогу до дома я провела в тягостных раздумьях, Сильвия щебетала о чем-то, но ее слова пролетали мимо ушей, так и оставаясь раздражающим фоновым шумом.

Я не могла отделаться от ощущения, что эта девчонка, можно сказать, прожила положенную мне жизнь.

Наверняка, свои первые шаги она сделала в этом доме, играла в огромном саду с матерью, а потом, та читала ей книги перед сном.

– Сильвия, а где вы впервые танцевали? – невпопад спросила я, но отчего-то мне было жизненно необходимо узнать это именно сейчас.

Девушка задумчиво нахмурила брови, явно вспоминая обстоятельства.

– Кажется, на приеме у генерала Сакса, шесть лет назад, – наконец произнесла она. – Был вечер празднования окончания войны, и…

Я ее перебила:

– А учились где?

– Дома, разумеется, – пожала плечами она. – Помню, в тот год отец, как раз приказал перестелить полы, и я постоянно подскальзывалась на новом паркете. А почему вы спрашиваете?

– Да так, вдруг любопытно стало, – отмахнулась я и отвернулась к окну.

Внутри поселилась тоска осознания: моя мать по новым полам в доме Тамми явно не ходила.

Когда мы распрощались с Сильвией, и ее машина скрылась за углом в конце улицы, я еще несколько минут стояла на пороге своего, но одновременно очень чужого дома, дышала воздухом и с горечью понимала: от моих сентиментальных переживаний легче никому не будет.

Еще хуже становилось, когда в мой мозг лавиной прорвалось осознание того, что Артур тоже все знал заранее. Но не сказал! В очередной раз скрыл важную информацию, потому что не счел нужным это делать.

Я позвонила в дверной колокольчик, дождалась, пока откроет дворецкий, перекинулась с ним парой слов и поплелась к себе в комнату. Идти и разговаривать с Артуром не хотелось, понимала, что лучше переживу сегодняшний день в одиночку.

Франц пришел сам. В тот момент, когда я перекладывала у себя на кровати местами всего две фотографии, которые удалось взять из Арсамаза. На одной, еще довоенной, две пятилетние девочки играли в саду у моря, на второй, Аластар стоял у первого собранного на заводе самолета. Больше никаких фотографий у нашей семьи не сохранилось, да и кто будет таскать с собой бумажные карточки, особенно, если не знаешь, будешь ли жив завтра.