Атомный экспресс - Андрей Дышев

Влад лежал на боку, поджав ноги к животу и закрыв ладонями рот. Я ожидал увидеть рядом с ним лежащего на полу Филина, но бандит исчез вместе с обмоченной шторой. Я кинулся к Владу, упал перед ним на колени и не без труда перевернул на спину. Влад был без сознания и едва заметно дышал. Веки его были полуприкрыты, лицо отливало свинцовой бледностью. Опасаясь, как бы не запал язык, я перевернул Влада на живот, оторвал от простыни мокрую полоску и принялся прилаживать повязку так, чтобы она закрывала рот и нос. Может быть, это не отравляющий газ, думал я со слабой надеждой. Усыпили на час-другой, потом вынесут на свежий воздух. Если бы газ был ядовит, то Влад бы уже не дышал… Черт возьми, но где Филин?

Я поднялся на ноги и выглянул в окно. Поезд стоял в тесной расщелине, по обе стороны которой возвышались бастионы крутой насыпи. Я слышал мерный шум работающего на холостых оборотах локомотива. Запах полыни был уже не столь выразительным, его забивала горечь отработанного дизтоплива. Солнце стояло в зените, и чахлые кустарники, покрывшие склоны насыпи, не отбрасывали от себя тень. Вагон мариновался в отравленном воздухе, как огурец в банке с рассолом. Я смотрел на ровный край насыпи со смутным страхом. Все кончено, вот-вот здесь появятся бойцы спецназа. Моя физиономия в оконном проеме может стать для них неожиданно появившейся мишенью. Глупо умереть от дурной пули, чудом спасшись от смерти.

Я поднял с пола поручень и принялся бить им по уцелевшим оконным стеклам. С каждым ударом в вагоне становилось светлее, словно я включал поочередно мощные лампы. Влад негромко простонал и, не открывая глаз, попытался сорвать повязку. В этот момент вагон дернулся с такой силой, что пол ушел из-под моих ног, и я, сбивая поручнем цветочные горшки, грохнулся на Влада. Все снова пришло в движение. Желтое полотно насыпи с нарастающей скоростью понеслось мимо окон, словно по соседнему пути покатились платформы, груженные песком. Колеса, как молоты по наковальне, стали отбивать чечетку. Горячий фен плавно наваливался на мое лицо и перебирал взмокшие волосы.

– Влад! – крикнул я, наотмашь ударяя ладонью по щекам друга (откуда я перенял этот идиотский способ приведения человека в чувство?). – Ты слышишь меня? Не срывай повязку, нас отравили газом!

Влад, не соображая, отталкивал меня от себя, хрипел и тянулся к повязке. Поезд выкарабкивался из отравленной зоны, и смрад солярки вытеснял тонкий аромат полыни. Я схватил Влада за руки и попытался втащить его в купе. Ковровая дорожка сложилась гармошкой на пороге и превратилась в неодолимую баррикаду. Я орал от напряжения и досады. Меня было слишком мало, я разрывался на части. Оставив упрямые руки Влада, которые тотчас вцепились в повязку, я кинулся по коридору, раскрывая настежь двери купе, чтобы выветрить газ. Регина, низко склонив голову, сидела на полу между диванами, и я лишь приподнял ее голову, мельком глянув на искривленный судорогой рот. Леси в своем купе не было, а вместо нее, накрыв собой чайный набор, поперек столика лежал сержант. Его голова раскачивалась, как капустный кочан в сетке, одна рука сжимала рычаг на черном окне, а вторая застряла под воротником кителя. Мила ничком лежала на диване, утопив лицо в подушке, и я увидел лишь мокрый от слюны край ее рта.

Я второй раз прошел мимо Влада. Мой друг уже сорвал повязку и открыл глаза, но взгляд его был безумным; он не узнавал меня, вращал покрасневшими глазами, шарил ладонями по ковру, словно был слеп и пытался на ощупь найти какой-то мелкий предмет. Я тряс его за плечи, опять бил по щекам, мне он так был нужен! Влад, не соображая, вяло отвечал на мои удары, пытался схватить меня за штанину и укусить за колено. Я оторвал его от себя и снова кинулся в купе, где лежал сержант.

В карманах его смердящего, насквозь пропотевшего кителя не было ничего, кроме ключа от входных дверей. Если бы я нашел накидной ключ от дверей купе и умывальников, то запер бы сержанта в умывальнике. Но этот ключ не оставил мне права выбирать. Я присел перед столиком, взвалил легкое, угловатое тело сержанта на плечо и вынес его в коридор. Открывая перед собой двери ногой, задевая головой моего жалкого врага все углы и выступы, я вынес тело в тамбур. Скорость еще не слишком большая, успокаивал я себя. Насыпь песчаная, она смягчит удар.

Я опустил тело на пол, открыл дверь и сорвал с лица совершенно высохшую повязку. Рельсов я не видел, казалось, что вагон парит на воздушной подушке над пустыней. Локомотив, окутанный черным дымом, прожигал кисельный воздух. Из-за горизонта на нас наплывала горная гряда. Поезд мчался на нее в лобовую, словно гарпун на гигантский бок кита. Ни телеграфных проводов, ни белых столбиков, отмеряющих каждую сотню метров вдоль пути, не было. Я ухватился за наружные поручни и свесился, как с борта накренившейся яхты. Колеса вагона разматывали клубок, оставляя за собой ржавые нити рельсов. Частоколом мельтешили черные, полуистлевшие шпалы, между которых проросли колючки и клочки выгоревшей травы. Мы неслись по какому-то допотопному пути, давно забывшему о поездах.

Скинуть бесчувственное тело так, чтобы оно не угодило под колеса и при этом не полететь вслед за ним, оказалось весьма непростым делом. Мне пришлось снова взвалить сержанта на плечо. Я отправил его в пустоту, как мешок с мукой в кузов машины. Сержант упал на край насыпи, покатился по нему бревном и, наконец, зарылся головой в песок.

Когда я вернулся в коридор, Влад, пошатываясь, уже стоял на ногах. Он все время тряс головой и мелко отплевывался.

– Что это? – неопределенно спросил он, тяжело опираясь мне на плечо. – Где все?… Башка раскалывается. В туалет хочу…

Он еще не был готов выслушать меня и понять. Да и сам я еще не все понимал. Где спецназ? Кто вывел поезд из отравленной зоны? Куда делся Филин? Где Леся?

Я зашел в купе, которое еще недавно служило камерой несчастному Бунимасу, взял со столика бутылку с минералкой и, сорвав пробку, протянул Владу:

– Пей! Тебе надо много пить. Не отворачивай лицо! Нас отравили газом, ты понимаешь, что я говорю?

– Стой, куда ты? – схватил меня за руку Влад. – Не оставляй меня… Все плывет… Откуда газ, что ты несешь?… Этот негр… ты понимаешь, что он увидел? Он мне сказал… Мы не так о них думаем…

Его речь становилась все более бессвязной, напоминающей бредни сильно пьяного человека.

Пришлось затолкать Влада в купе и насильно усадить на диван. Тяжело дыша и судорожно массируя шею, Влад уставился на бутылочную этикетку. Взгляд его потух. Мне показалось, что он опять на грани потери сознания.

– Сиди здесь и не высовывайся! – приказал я ему и вышел в коридор.

Ни Мила, ни Регина еще не пришли в себя, и я смог им помочь только тем, что выбил окна в их купе. Вагон, еще вчера отливающий свежей чистотой, сверкающий тонированными стеклами, украшенный цветами в макраме, наполненный прохладным воздухом из кондиционеров, теперь напоминал бронепоезд, вышедший из района боевых действий. Слепые окна с осколками вымазанных в черной краске стекол, сбитая в кучу грязная ковровая дорожка, торцевая дверь, перегородки со следами крови, катающиеся по полу бутылки, раздавленные ломтики сыра и ветчины под ногами, выломанная дверь в умывальник – весь этот кошмар дополнял список безжизненных тел, которые были выброшены из вагона-морга.