Генерал его величества - Андрей Величко

Везде успеть физически не могли ни я, ни Гоша, ни наши люди. Постоянно что-то всплывало, наподобие истории с пушечными снарядами. Но на трех ключевых направлениях я обязан был держать руку на пульсе. Ключевыми были признаны: подготовка к смене императоров (ну тут у меня была сверхэнергичная помощница, едва ли не начальница), обеспечение обороны Ляодунского полуострова и идеологическая работа. Причем последняя по важности ничуть не уступала двум другим. Ведь действительно, ну чего такого особенного произошло на Дальнем Востоке в нашей истории? Без котлов, окружений и особых потерь наши отошли менее чем на пятьсот километров. Да по меркам сорок первого года это была блестящая виктория! А что флот утопили — так, чай, не в первый раз, да и не весь он утоп, кое-что осталось…

Но общество восприняло это как сокрушительное поражение и возмутилось. Точнее, не само возмутилось, ему сильно помогли. Ну а мы сейчас силами обеих спецслужб и информбюро готовились помочь в прямо противоположном направлении.

Каждый действовал на участке, где чувствовал себя лучше всего.

Вчера Беня скорбно сообщил мне, что только прибежавший в Лондон из сибирской ссылки Лев Троцкий слег с тропической лихорадкой, и он, Беня, сильно подозревает, что медицина окажется бессильна. Некто Азеф был просто найден в канаве с дыркой в голове, скорее всего, от пули. Гершуни ни с того ни с сего утонул, катаясь на лодке… А Израэль Гельфанд, более известный в наше время под фамилией Парвус, вдруг необычайно увлекся проезжей французской журналисткой. Ну тут Татьяна превзошла саму себя — ее «журналисткой» даже я чуть не увлекся, куда там было устоять какому-то Парвусу! У Владимира Ильича Ульянова появилась секретарша, причем по фамилии отнюдь не Крупская — эту я лично не видел и сам сказать ничего не могу, но Татьяна твердо заявляла, что Наденьке ничего не светит.

По прессе работали дружной командой. Были определены наиболее влиятельные газеты и журналы. Затем информбюро пыталось подружиться с их руководством, что иногда получалось. Так, например, в «Ниве» у нас были очень хорошие связи, в «Санкт-Петербургских ведомостях» неплохие, да и в «Московских» тоже. Некоторые издания, например «Коммерсант», мы просто купили. Ну а на тех, с кем подружиться не получалось, Танины девочки начинали добывать и создавать компромат. Шестерка тем временем изучала распорядок дня и привычки объектов, места, где они любят появляться, их друзей и недругов… Шла нормальная работа. Как раз на сегодня у меня было запланировано прослушать доклад директора информбюро, чем я и занимался.

— Таким образом, — подытожил Костя первую часть своей речи, — вот список изданий, сотрудничество с которыми на сегодняшний момент представляется невозможным. Вот кадровые списки, для Бени и… э-э-э… Татьяны Викторовны.

Тут надо заметить, что вообще-то все посвященные хоть в какие-то тайны мою шестерку таки побаивались. Константин Аркадьевич в этом смысле оказался исключением, но зато он почему-то до дрожи в коленках трусил не то что при виде, но даже при упоминании имени Татьяны.

— Вот тексты ваших песен, они доработаны в соответствии с возможными потребностями в нескольких вариантах, — продолжал директор. — Что касается исполнения, то есть договоренность с Шаляпиным.

Не так давно я дал ему тексты и ноты, где вместо явных анахронизмов стояли троеточия, и задание привести их в пригодный для исполнения вид. Быстро пролистав «Вставай, страна огромная», «Бьется в тесной печурке огонь» и даже «Найденов дал стальные руки-крылья, а вместо сердца пламенный мотор», я отложил папку для вдумчивого изучения и кивнул:

— Продолжайте.

— По поводу агитаторов, — взял другую папку Костя, — я бы вообще предложил исключить слова «агитация» и особенно «пропаганда» из широкого хождения. Ведь та же пропаганда — это распространение не вообще сведений, а только нужных. К сожалению, слово «информатор» тоже имеет негативный оттенок, так что я предлагаю называть их нейтрально — георгиевцами. Их цель — нести свет культуры в массы. Кстати, отец Пантелеймон положительно отнесся к этому проекту и готов задействовать свои связи в здоровых сферах церкви. Ориентировочно будет подготовлено около двух тысяч наших сотрудников, а также предполагается участие нескольких сот священнослужителей разного уровня. Им нужны детекторные приемники, как минимум один на троих. То есть количеством порядка тысячи. Далее, нужно не менее двух сотен дискофонов с набором пластинок для работы в крупных селах. Кроме того, двадцать, а лучше пятьдесят кинопередвижек-библиотек. По Волге и Оке пустить оборудованные для этих целей пароходы. Это в основном для работы в провинции, в столицах своя специфика…

«Да уж, чего-чего, а специфики тут хватает», — подумал я.

— Нужна партия, — продолжал Константин, — которая будет иметь своей целью борьбу за интересы рабочих и крестьян — как экономические, так и политические. Предполагаемое название — Российская рабоче-крестьянская партия.

«Что за бред!» — чуть не ляпнул я, но вовремя прикусил язык. А действительно, чем плохо? Нет конкретики, так ведь она здесь действительно не нужна! Зато любой возможный изгиб генеральной линии имеет объяснение прямо в названии — так будет лучше рабочим и крестьянам, ясно? Название легко запоминается, аббревиатура тоже ничего…

— Принимается, — кивнул я, — а персоналии?

— Тут я в сомнении, — признался Константин. — С одной стороны, партия должна служить нашим интересам, то есть быть хорошо управляемой, это подразумевает, что руководящий состав будет из шестого отдела и информбюро. С другой, вы много раз говорили, что в любом деле важен профессионализм. Но ни у меня, ни у Бени нет борцов за права народа с достаточным опытом, и как бы вместо партии не получился ее муляж!

— Или взять уже известного не только в Георгиевске, но и за его пределами выразителя интересов рабочих, — продолжил его мысль я.

— Совершенно верно, это председатель объединения профсоюзов Георгиевска Илья Андреевич Михеев. За — его большой опыт, авторитет в рабочей среде и некоторая известность в межпартийной. С небольшими оговорками я могу отнести к числу достоинств и его безусловную, временами даже болезненную порядочность…

— Без всяких оговорок, — возразил я. — Председатель партии таким и должен быть, это его помощники могут самую малость не соответствовать идеалу. Так что пусть господин Михеев переходит на новый уровень своей подвижнической деятельности.

— Но с управляемостью могут возникнуть проблемы, — засомневался Костя.

— Если будем лениться думать, обязательно возникнут. Я понимаю, хочется попроще — чтобы мы в случае чего просто сказали «надо» и партия ответила «есть». А тут придется напрячь мозг и объяснить Михееву, почему в данный момент надо именно так. Никакого вреда не вижу, глядишь, и сами получше в проблему вникнем. Ну а если этого борца за народное счастье занесет совсем уж не в ту степь, выпавшее из его ослабевших рук знамя вовремя подхватят верные товарищи… Действуйте.

— Еще какие-нибудь указания будут? — осведомился Константин, давая понять, что у него все.