Найти то - не знаю что - Марина Серова

Таким образом, если мои предположения подтвердятся, то я должна благодарить неведомых террористов за испорченное взрывом железнодорожное полотно. Благодаря этому я могла наконец-то обнаружить неуловимого курьера.

«Главное — не спугнуть его сейчас, когда он уже почти у меня в руках», — думала я.

— Сколько ему нужно времени, чтобы осознать происшедшее и понять безысходность своего положения? — спрашивала я себя и сама же отвечала: — Не больше получаса, даже если это туповатый Владимир Иванович. На то, чтобы достать «посылку» из тайника, в наличии которого я уже не сомневалась, еще пять… хорошо, десять минут. То есть все это займет у него не более часа с момента радиосообщения. Лишь бы его не спугнуть!..

Тем не менее я стала собираться в дорогу, то есть переоделась с головы до ног во все походное, и теперь стала похожа в этом одеянии на скаута.

Такая форма была непременным компонентом моего «тревожного» чемодана, поскольку только в американских боевиках женщина — секретный агент — расправляется со своими врагами, не вынимая сигареты изо рта и не снимая вечернего туалета.

На ногах у меня были ботинки на толстой подошве; джинсы, свитер и кожаная куртка подходили им как нельзя больше, моя же дорожная сумка была устроена таким образом, что могла использоваться при необходимости как рюкзак. Поэтому я и приобрела ее год назад взамен старой.

Все это давало мне определенные преимущества в том случае, если нам с курьером предстояло поиграть в кошки-мышки на пересеченной местности.

Особенно если у него не хватит ума расстаться со своими чемоданами при первой возможности.

Мне оставалось только собрать волосы в тугой узел на затылке, что давно не мешало бы мне сделать, так как при всей декоративности нечесаных кудрей я выглядела странновато.

От моей хандры не осталось и следа.

— Ну, Багира, теперь не оплошай! — сказала я себе на дорожку и вышла в коридор.

Проводница уже вернулась на свое место и возилась с углем в тамбуре. Подойдя к ней, я обратила внимание, что все двери в вагоне с этой стороны были открыты, словно кто-то вот-вот выбежал отсюда. Свежий ветерок приносил в вагон лесные запахи.

— Да-а… Не повезло нам с поездом, — как можно спокойнее сказала я. — Хоть пешком во Владивосток отправляйся!

— Да, теперь раньше чем к субботе домой не попаду, — вздохнула проводница.

— Никто еще не отправился своим ходом? — с улыбкой спросила я и, затаив дыхание, ждала ответа.

— Да куда здесь пойдешь в такой глуши, — разочаровала меня проводница.

— Об этом я как-то не подумала, — согласилась я и вернулась в свое купе.

Или я вышла слишком рано, или курьер не хотел рисковать и смирился с неудачей. Можно было бы прошвырнуться еще раз по всем купе, но при одной мысли об очередном обходе у меня портилось настроение. Я едва отошла от предыдущего. Да, кроме того, это действительно могло спугнуть курьера.

Посмотрев на себя в зеркало, я еще раз убедилась в этом. При всем своем удобстве мой костюм слишком откровенно демонстрировал мои намерения. И я вряд ли смогла бы объяснить правдоподобно кому-нибудь необходимость подобного шага. Кем бы они меня ни считали, доктором или прожигательницей жизни, они вряд ли поймут мое непременное желание прогуляться пешком по Забайкалью.

И я уговорила себя подождать еще минут двадцать. Взглянув на часы, я засекла время. Как это обычно бывает в таких случаях, субъективное время не соответствовало реальному, и, если бы не сменяющие друг друга секунды на моих электронных часах, я бы давно усомнилась в их исправности.

Наконец и эти двадцать минут закончились, и я снова подошла к проводнице. Она как ни в чем не бывало подметала ковер в коридоре и даже насвистывала что-то незатейливое себе под нос.

— Вы чего-то хотите? — спросила она, заметив, что я в нерешительности остановилась неподалеку.

Я не хотела напрямую спрашивать у нее ни о чем, надеясь, что она сама сообщит мне все необходимое.

— Выть. От тоски, — искренне ответила я, и она рассмеялась.

— А вы сходите в ресторан, все время-то быстрее пройдет.

«Мне сейчас только в ресторан и идти,» — ухмыльнувшись, подумала я, но проводница продолжала убеждать меня в целесообразности такого поступка.

— Вон бородатый туда сразу побежал, как только узнал про аварию.

«Бородатым» она скорее всего называла Андрона. Небритый с первого дня, он, пожалуй, действительно заслужил уже такую кличку.

— А вы-то откуда знаете, что он в ресторан пошел? — спросила я.

— А он за колбаской своей приходил, говорит, что такой колбасы ни в одном ресторане нет, так вот он ее с собой туда взял, — с аппетитом рассказывала она. — А я уж думала — он про нее забыл, с первого дня лежала.

«Мне бы его заботы», — ни к селу ни к городу подумала я, но мне теперь было не до колбасы.

Я вернулась к себе в купе и присела рядом с собранной в дорогу сумкой.

«Или в этом вагоне вообще нет никакого курьера, или я ничего не понимаю, — решила я. Не бывает на свете таких курьеров, которые бы отказались от своей цели только потому, что им необходимо пройти для этого каких-то пятнадцать километров, — а именно столько, по моим расчетам, было до шоссе. И эта еще привязалась со своей колбасой!..»

Видимо, эта колбаса стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Иначе почему бы она меня так взбесила?

«Видите ли, она думала, что он про нее забыл! — срывала я злость на несчастной проводнице. — Сама, поди, хотела сожрать, шесть дней дожидалась…»

И тут я поняла, что с этой колбасой что-то не то. Если у Андрона с первого дня лежала в холодильнике колбаса, то какого лешего он жрал мой «сухой паек», тем более если колбаса была такая вкусная? Иначе что могли означать его слова — «такой колбасы ни в одном ресторане не найдешь»?

— Такой колбасы ни в одном ресторане не найдешь, — повторяла я на разные лады, вспоминая, какими голодными глазами глядел Андрон на мои запасы.

«Ну, конечно, не найдешь!» — сообразила я наконец и рванула в сторону ресторана.

— Конечно, не найдешь! — повторяла я по пути. — Потому что в ресторане не торгуют секретными документами.

Я готова была расцеловать теперь разговорчивую проводницу и наверняка так бы и поступила, что окончательно убедило бы ее в моей невменяемости, но, к счастью, она уже ушла к себе в купе и не попалась мне по дороге.

Если бы не она, я ничего не услышала бы про эту чудесную колбасу, которую нельзя съесть, если ты даже умираешь от голода.

Вот почему все это время аппетитные «четыреста граммов» пролежали в холодильнике у проводницы!

Вот почему ничего не нашли наши ребята на границе! А у них нюх не хуже, чем у собаки!

И поэтому же и я ничего не нашла!