Не ускользай от меня - Дафна Клэр

— Существование? — презрительно повторил он. — Это не жизнь.

— Это моя жизнь! Я хочу такую.

— Ты хочешь меня! — бросил он. — Только что ты хотела меня! И ты получила, что хотела. — Он не мог остановиться. Колокола триумфа гремели в его голосе. Он испытал такой подъем, такое потрясение, когда ее губы шевелились под его ртом. Неопытные и жадные. Когда она, следуя инстинкту, изгибала тело, прижимаясь к нему. Когда он чувствовал, как под его рукой твердеют бутоны сосков и мучительно наливаются груди. И когда она проявила желание пройти через это, у него не хватило силы сопротивляться инстинктам.

Она побледнела. Угрызения совести кольнули его.

— Зачем это отрицать? — спросил он, сознательно придавая голосу нежность. — Почему то, что случилось в прошлом, должно останавливать тебя в будущем?

— Я не хочу! У меня нет будущего.

— Я тоже так это вижу. — Он не позволял себе жалости. И не позволял отступить. — Вероятно, ты прошла долгий путь, — он мог только догадываться, насколько долгий и чего это стоило, — но еще не достигла цели.

— Что ты знаешь! — резко спросила она.

— Проклятье! — Собственный громкий голос потряс его. — Ты не сказала мне ничего! — Он не понимал, что его тоже переполняет ярость. Ярость и отчаяние.

Райэннон моргнула. Лицо напряженное. Но физически она не встревожена. Он получал какое-то странное удовольствие при мысли, что она не боится его. Может быть, ее поддерживала собственная ярость?

— Я рассказала тебе о докторе Додде.

— Потому что была в шоке. Пробка рвалась из бутылки. Почему ты пришла к нему первый раз?

Он увидел, что нанес слишком прямой удар. Глаза ее стали пустыми, лицо застыло. Что-то стянуло мышцы его собственного лица. Он не мог дышать. Какое зло могло так изменить ее лицо? Губы побелели. Может ли она что-нибудь сказать?

Поняв, что на этот пункт давить нельзя, Гэбриел вернулся к предыдущему:

— И что ты собираешься делать?

— Делать? — Она снова моргнула. Голос звучал слабо, но она могла говорить. На губах и щеках появился цвет. — Что ты имеешь в виду?

— В прошлый раз ты ничего не сделала, и у него теперь появились новые жертвы.

— Это не моя вина! — вытаращила она глаза.

— Не твоя. — Он разрешил ей не казниться. — Но другие женщины опередили тебя. Теперь его можно привлечь к ответственности. У тебя появился шанс предъявить свою жалобу и быть услышанной.

— В суде? — Все ее тело будто сжалось. — Уже есть два свидетеля. Больше не требуется.

— Ради тебя самой.

— Мне не нужна месть. — Она говорила уверенно, но он слушал ее скептически. И она поняла это. — И я не нуждаюсь в твоих советах. — Райэннон полностью закрылась.

Конец разговора. Невероятно!

Она подошла к столу и взяла сумку. Ему хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть. Крикнуть, чтобы она открылась. Показала, что скрывается в сумерках ее разума. Только тогда он мог бы помочь ей.

Он убрал со лба волосы, налил в бокал остаток вина и выпил. Он видел, что она пытается каким-то трогательным способом стереть ослепительную сцену их любви. От жалости у него дрогнуло сердце. Хотя в нем еще кипела злость разочарования.

— Оставь, — резко бросил он, когда она стала убирать тарелки. — Секретарь позаботится об этом.

— Спасибо. — Она выпрямилась, не глядя на него. Потом после паузы подняла голову и посмотрела в глаза. Далось это ей нелегко. Как ему хотелось поцеловать этот упрямый, обидчивый рот.

— Всегда рад, — произнес он намеренно ироническим тоном. — В любое время.

— Ну, я пойду работать, — проговорила она тоненьким голосом. — Последнюю часть я могу сделать сама.

«Пойду работать»? Гэбриел моргнул и подавил горький смех. Это часть ее решения стереть из памяти случившееся между ними. Будто то был незначительный эпизод, неважное вмешательство, которое может быть отодвинуто ее искусством.

Пусть будет игра для двоих. Охваченный черной злостью, он проговорил ей в спину так безразлично, как сумел:

— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Я буду работать здесь. — И для большего эффекта он подошел к столу и передвинул какие-то бумаги.

— Спасибо. — Она на мгновение оглянулась. — Я очень благодарна.

Да, мрачно подумал Гэбриел, когда дверь за ней закрылась. Благодарна за то, что он не собирается быть рядом с ней. Отвлекать ее от сосредоточенности на холодных, твердых разбитых плитках. Отвлекать от его духовного тезки, который был выше таких земных дел, как секс и желание.

Он поднял с пола рубашку, надел ее, застегнулся и нетерпеливо запихнул подол рубашки в брюки. Интересно, она хоть помнит, с каким жаром помогала ему снять рубашку? Неуверенные пальцы дрожали. Но когда они касались его голой кожи, ему приходилось стискивать зубы, чтобы сохранить хоть каплю самоконтроля. Он боялся, что накинется на нее, будто сексуально озабоченный подросток.

Отодвинув бумаги, которые высились перед ним, он опустился в кресло у письменного стола. Провел пальцами по волосам. Что еще она сделала? Заставила его в огне страсти изнывать от наслаждения.

Он резко выпрямился. Нажал кнопку на компьютере и вызвал колонку цифр. Она сказала, что собирается работать. Если она может, то он тоже может. У него есть способность переключать внимание на работу, что бы ни случилось. Раньше ни одна женщина не могла помешать ему.

Но как робкая Райэннон обнимала ладошкой его шею, как изгибалась ее спина под его рукой. И ее рот…

О боже, ее рот! Ее очаровательные груди с алыми бутонами на вершинах. Шелковистая гладкость кожи. И плотная атласная глубина, приветливо приглашавшая, хотя…

Хотя…

Догадка ударила его с ослепляющей силой. Неожиданное легкое препятствие. Он еще боялся, что делает ей больно. Что-то большее, чем показатель долгого воздержания. Что-то еще. Что-то новое в его опыте.

Он смотрел на экран, и колонка цифр танцевала перед ним. Он вытаращил глаза.

Она была… девственница?

Ему вдруг стало холодно. Выступил пот.

Разве она не призналась, что Джералд Додд оскорбил ее? Быстро мысленно повторив все, что она говорила, Гэбриел тихо выругался.

Он слишком поспешно сделал вывод — неверный вывод.

Что бы Джералд Додд ни делал с Райэннон, это, несомненно, было ужасным и жестоким, но…

Тихий, нежеланный внутренний голос обвинял, становился сильнее и громче и наконец громом загремел в ушах. Разве сам Гэбриел не сделал что-то похожее? Сомнение обрушилось на него, точно удар в живот. Может быть, его поступок еще хуже?

Вместо того чтобы внимательно выслушать, выяснить, что в действительности случилось, убедить ее словами, он воспользовался преимуществом момента. Конечно, прежде чем поцеловать, он заручился ее согласием. Он полагал, что это будет невинный, почти братский поцелуй… Ну, наверное, не совсем братский… Все равно, поцелуй скорее успокаивающий, чем страстный. Не имеющий ничего общего с ее тревогами и страхами.