Пикник на льду - Андрей Курков

Минут пять они вместе с Виктором смотрели на прыгающих и ныряющих пингвинов, пока передача не кончилась. Миша вдруг подошел к телевизору и попытался толкнуть его грудью, но толкнул только тумбочку, на которой тот стоял. Правда толкнул сильно, так, что телевизор зашатался.

– Ты что! – шепотом сказал Виктор, придерживая телевизор и оглядываясь на пингвина. – Так нельзя!

Утром позвонили из больницы.

– Ваш родственник умер, – сказал спокойный женский голос.

– Когда? – спросил Виктор.

– Ночью… Тело забирать будете?

Виктор молчал.

– Вы будете его хоронить? – снова раздался из трубки женский голос.

– Да… – произнес Виктор и тяжело вздохнул.

– Мы можем держать его в морге до трех дней, – сказала звонившая женщина. – Пока вы организуете похороны. Не забудьте взять паспорт, когда за ним приедите…

Виктор опустил трубку. Обернулся на Соню – она уже не спала. Лежала на диване под одеялом, сонно смотрела на Виктора.

Часы показывали полдевятого.

– Можешь еще поспать, – сказал девочке Виктор, выходя из комнаты.

В десять пришла Нина. Она была немного простужена и сказала, что они сегодня побудут дома.

– Ты не знаешь, где хоронят ученых? – спросил ее Виктор.

– На Байковом, – ответила Нина.

Одевшись потеплее, Виктор поехал на Байковое кладбище.

В конторе кладбища его встретила пожилая толстая женщина. Она сидела за старым письменным столом в красной шерстяной кофте. Держала в руках очки с толстенными линзами.

Обойдя стоявший посередине комнаты обогреватель, Виктор сел на стул перед женщиной. Она одела очки.

– У меня знакомый умер… – заговорил он. – Ученый…

– Ясно, – спокойно произнесла женщина. – Академик?

– Нет…

– Ну а родственники здесь уже похоронены? – спросила она.

– Не знаю… – ответил Виктор.

– То есть вам нужно отдельное место… – кивнула сама себе женщина.

Потом открыла общую тетрадь, лежавшую на столе, написала что-то на странице и подсунула ее Виктору.

Виктор придвинул тетрадь поближе и увидел «$1000».

– Стоимость места, – понизив голос, сказала женщина. – Сюда входит спецавтобус и копка могилы… Сейчас зима, сами знаете. Грунт мерзлый…

– Хорошо, – согласился Виктор.

– Фамилия покойного? – спросила она.

– Пидпалый.

– Завтра привезете деньги, а послезавтра в одиннадцать – похороны.

Подъедите сначала сюда, я скажу водителю номер участка… Кстати, можете у нас и памятник заказать…

Следующий день показался Виктору самым тяжелым в его жизни. Нет, ему не пришлось целый день тратить на организацию похорон. Эмма Сергеевна – так звали распорядителя печальных церемоний на Байковом – четко записала ему на листке бумаге хронологию следующего дня – в 11:00 встретить «ПАЗик» номер 66-17 возле морга Октябрьской больницы. К этому времени похоронный гример – дополнительные сто долларов – подготовит покойника к погрузке.

Покойник будет одет в собственную одежду и будет лежать в «недорогом, но добротном сосновом гробу». Деньги освободили Виктора от суеты, но не сняли с души тяжесть. Возвращаться домой не хотелось – там были Нина и Соня.

Утром он сказал Нине, что у него умер друг. Нина отнеслась к этому с пониманием. Сказала, что не уйдет, пока Виктор не вернется домой.

Но возвращаться домой Виктору не хотелось. Он поехал на Подол.

Просидел в «Бахусе» до закрытия, выпив там три стакана красного вина.

После теплого «Бахуса» он бродил по Подолу пока не почувствовал, что замерзает.

Домой вернулся около девяти.

– Я суп сварила, подогреть? – спросила Нина, заглядывая в глаза Виктору.

Поужинав, Виктор попросил Нину остаться. И она осталась.

Соня спала в гостиной, а в спальне Виктор прижимал к себе Нину. Они лежали, накрывшись двумя одеялами, но Виктору все-равно было холодно.

Только прижимаясь к Нине, он чувствовал тепло. Но ее глаза смотрели на него с жалостью и эта жалость раздражала Виктора. Ему захотелось ей сделать больно. Он еще сильнее прижал ее к себе, чувствуя ее ребра. Но Нина молчала и только смотрела на него с жалостью. Он чувствовал ее руки на своей спине. Она тоже обнимала его, но как-то покорно, без силы, словно не обнимала, а просто держалась за него. Так же покорно она отдалась ему, молча и беззвучно. А он все пытался сделать ей больно, заставить ее вскрикнуть или остановить его. Но вскоре он устал, так и не добившись от нее ни звука. Он снова лежал и обнимал ее уже слабее. Глаза его были закрыты, но он не спал. Он не хотел больше видеть жалость в ее взгляде. Да и было ему теперь за себя стыдно, за свою злость и раздражение, за грубость. И когда он все-таки уснул, она еще долго лежала с открытыми глазами, глядя на него и о чем-то думая. Может быть, о терпении.

Когда он проснулся утром – Нины рядом не было. Виктор испугался, что она ушла и больше не придет. Он встал, одел халат и выглянул в гостиную.

Соня еще спала.

В кухне что-то звякнуло.

Виктор прошел туда и увидел Нину. Она была одета, стояла у плиты.

Варила рисовую кашу.

Виктору хотелось что-то сказать ей, может быть извиниться.

Она обернулась и кивнула ему. Виктор подошел, нежно обнял ее.

– Извини, – прошептал он.

Она потянулась на цыпочках и поцеловала его в губы.

– Тебе когда надо уходить? – спросила она.

– В десять…

По дороге «ПАЗик» нещадно трясло. Водитель старался вести автобус помедленнее, но вечно спешащие иномарки сигналили и заставляли его бросать испуганные взгляды в зеркало заднего вида.

Впереди сидели два мужичка интеллигентного вида: один в коротком овчинном тулупе, второй – в черной кожаной куртке. Обоим было около пятидесяти. Один из них был гример, а второй – распорядитель, но кто из них кто Виктор не знал. Появились они одновременно, помогая санитарам морга выносить гроб и просовывать его в заднюю дверцу спецавтобуса.

Виктор сидел сзади, обнимая и одновременно удерживая на сидении Мишу.

Рядом в проходе потрескивал на поворотах заколоченный гроб, оббитый красной и черной тканью.

Иногда Виктор ловил на себе любопытный взгляд мужичков, но, конечно, не он вызывал их любопытство, а Миша.

Заехав на Байковое кладбище, остановились у конторы. Водитель вышел узнать номер участка, а Виктор тем времени успел купить большой букет цветов у одной из стоявших здесь старушек. Потом вернулся в автобус.