Королева теней - Сара Маас

Когда-то валгские демоны проделали нечто похожее с женщинами народа фэ. Так появились ведьмы. Потом валги исчезли, и о них стали забывать. Теперь демоны вернулись и по непонятным причинам снюхались с королем и герцогом… Манону обуревали вопросы. Отогнав их, она сказала:

– Герцог, у вас полным-полно человеческих женщин. Ставьте свои опыты на них.

– У большинства наших женщин нет магических способностей. В отличие от ведьм, скрещивание с валгами для них губительно. А в ваших жилах течет и валгская кровь. Это облегчает мою задачу.

Знала ли ее бабушка об этом?

– Мы – ваша армия. Но шлюхами к вам не нанимались, – с убийственным спокойствием проговорила Манона.

К ней подошла Астерина. Лицо заместительницы было бледным от напряжения.

– Мне нужен шабаш Черноклювых, – повторил герцог, будто не слыша ее слов. – Даю тебе неделю срока. И учти, главнокомандующая: попытаешься мне мешать – твой драгоценный дракон пойдет на корм собакам. И летающие твари твоих тринадцати подруг тоже.

– Только троньте Аброхаса. Я с вас шкуру заживо спущу.

Герцог вновь склонился над картой.

– Можешь идти, – бросил он Маноне. – Да, спустись в кузницу. Мне оттуда сообщили, что последняя партия вашего оружия готова. Убедись собственными глазами.

Манона не тронулась с места. Интересно, насколько тяжел этот черный стеклянный стол? Ей отчаянно хотелось его опрокинуть, разбить на куски, а осколками медленно и мучительно резать герцога и Лошэна.

Варнон насмешливо поднял брови, глядя на нее. Этого было достаточно, чтобы Манона убралась за дверь прежде, чем успела сотворить какую-нибудь глупость.

Астерина молча шла за нею. Где-то на середине пути она не выдержала и спросила:

– Что ты собираешься делать?

Манона сама не знала. Обращаться к бабушке она не решалась. Это означало бы расписаться в собственной беспомощности и заодно в неумении выполнять приказы.

– Буду думать, – честно призналась она.

– Но ты же не отдашь ему один из наших шабашей для этих… случек?

– Говорю тебе, пока не знаю.

Возможно, затея герцога не так уж и плоха. Влить в их жилы свежую кровь валгов. Вдруг это и впрямь сделает клан сильнее? Может, валги подскажут, как избавиться от крошанского проклятия?

Астерина вдруг схватила ее за локоть. Ногти заместительницы впились в кожу Маноны. Манона поморщилась. Прежде Астерина не осмеливалась так себя вести с нею. Ничего похожего. И чтобы такая напористость.

– Ты не должна этого допускать, – сказала Астерина.

– Я сегодня по горло сыта приказами. Еще одно слово, и твой язык будет валяться на полу.

Лицо Астерины покрылось пятнами.

– Манона, ведьмино потомство священно. Понимаешь, священно! Мы не отдаем наших детей никому, даже другим кланам.

Астерина говорила правду. Девочки с задатками ведьм рождались очень редко. Их называли даром Трехликой богини. Они считались священными от первых признаков беременности матерей и вплоть до шестнадцати лет. Причинить вред беременной ведьме и ее плоду, обидеть маленькую ведьму – все это считалось настолько тяжким преступлением, что мгновенная смерть была бы слишком легким наказанием. Нет, наказание растягивалось надолго и было сравнимо с гнусностью преступления. Манона дважды участвовала в подобных затяжных казнях и каждый раз убеждалась: виновную все-таки наказали недостаточно.

У ведьм рождались и обычные дети. Тех в расчет не принимали. Желтоногие просто лакомились ими, как молодой телятиной. А вот ведьмино потомство… не было большей гордости, чем выносить и родить ведьму для твоего клана, и не было большего позора, чем ее потерять.

– Какой шабаш ты выберешь?

– Я пока не решила.

Возможно, она выберет какой-нибудь второстепенный клан и оценит результаты. Надо смотреть правде в глаза. Раса ведьм медленно вымирала. Возможно, валги добавят им жизненных сил, которых Железнозубым так не хватало.

– А если они будут возражать?

Манона остановилась у лестницы в свою башню: ей полагалось отдельное жилье.

– Единственная, кто нынче мне возражает, – это ты, Астерина.

– Это неправильно…

Манона чиркнула рукой. Железные ногти порвали ткань плаща, доспехи и кожу поверх грудей Астерины.

– Я заменяю тебя Соррелью.

Астерина лишь смотрела на льющуюся кровь, не делая попыток ее остановить.

Манона стала подниматься по лестнице.

– Я совсем недавно тебя предупреждала: знай свое место. Но ты пропустила мои слова мимо ушей. Зачем мне такая заместительница? От тебя никакого толку ни на собраниях, ни в чем-то другом.

Уже сто лет заместительницы Маноны были одни и те же.

– Вы с Соррелью меняетесь местами. Если докажешь, что способна держать себя в узде, я передумаю.

– Слушаюсь, – тихо ответила Астерина.

– Мое решение объявишь отряду сама. Немедленно.

– Манона…

В голосе Астерины звучала мольба. Манона не помнила, чтобы ее двоюродная сестра умоляла о чем-либо.

Манона поднималась, шелестя своим красным плащом. Ее не волновало, какими словами Астерина объявит ведьмам отряда Тринадцати о своем понижении в звании. Перед отлетом сюда бабушка недвусмысленно ей объяснила: любое нарушение дисциплины, любое неповиновение повлечет за собой быструю и жестокую смерть их всех. И красный плащ – лучшее тому напоминание.

– Через час жду тебя в гнезде, – сказала Манона, даже не обернувшись.

Она толкнула дверь и вошла к себе.

Там пахло смертным человеком.

Перед очагом стояла на коленях молодая служанка. В одной руке она держала щетку, в другой – тряпку. Ее била легкая дрожь, но помещение уже успело наполниться ее страхом. Должно быть, девица перепугалась с первых секунд, едва переступив порог.

Увидев Манону, служанка втянула голову в плечи. Копна черных волос закрыла ей лицо. Но Манона успела заметить оценивающий взгляд черных глаз.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Манона и для острастки провела железными ногтями правой руки по железным ногтям левой.

– П-п-прибираюсь, – заикаясь, ответила служанка.

Играла она превосходно. Дрожащий голос, опущенные плечи. Весь ее облик – сплошной испуг. Ведьмам нравилось, когда смертные вели себя подобным образом. А вот страх не сыграешь. Страх у девицы был настоящим. Манона прикинула ее возраст. Лет двадцать, по меркам смертных.

Манона втянула железные зубы.

Служанка поднялась на ноги, сжимаясь, словно от боли. Подол ее поношенного домотканого платья качнулся. Манона увидела, что лодыжки девицы скованы цепью. Правая нога была вывернута вбок. Чуть выше лодыжки тянулся толстый шрам.