Невеста эльфийских кровей - Алина Углицкая

Предательница.

От обиды и боли что-то сжалось внутри.

Ринка, кряхтя, поднялась. Отбитый бок болел. Но не настолько, чтобы продолжать валяться в грязи.

Покачиваясь, девушка огляделась.

Она стояла на дороге, превратившейся из-за дождя в сплошное месиво. Слева и справа до самого горизонта тянулись поля, а с нависшего серого неба сплошным потоком лилась вода. Дождь то утихал, то усиливался, но прекращать в ближайшее время не собирался.

Местность была незнакомой, пустынной и мрачной.

Ринка поджала замерзшие пальчики на ногах, обхватила себя за плечи руками. Мокрые волосы облепили ее лицо, а все тело покрылось мурашками.

В груди шевельнулось сомнение. Но она тут же его задавила. Нет, об этом и думать нечего. Она не вернется!

Куда Брент ее вез? На запад. Значит, она будет двигаться на восток. А когда доберется до человеческого жилья, то что-нибудь придумает.

Что именно – Ринка пока не знала и предпочитала не забивать этим голову. Потом. Потом она обязательно что-нибудь придумает. А пока ей нужно выбираться отсюда.

Тяжело ступая по раскисшей земле, она поплелась вдоль дороги. А мысли против воли вновь и вновь возвращались к мужчине со шрамами.

Ринка не хотела думать о нем. Она почти ненавидела себя за то глупое робкое чувство, что посмела позволить себе. За то, что чувствовала себя рядом с ним защищенной, за то, что принимала его заботу. За то, что искала его внимания.

Дура! Какая же дура…

Она не смогла вспомнить мать, но образ отца был очень четким. Он врезался в память именно таким, каким она увидела его в последний раз.

Брент нес ее на руках мимо эшафота, и Алиэрн Джиттинат почувствовал родную кровь. Подняв голову, мятежный эльф бросил взгляд на ребенка.

Она не плакала, просто смотрела, притихшая, настороженно затаившаяся в чужих руках. Ее детский разум не мог осознать, что происходит. Но увидев родное лицо, малышка приободрилась. Папа стоял выше всех. Испачканный, в рваной одежде и от этого очень смешной.

Она решила, что это игра. Он с ней часто играл. И всегда радовался, если она улыбалась.

Вот и теперь, стоило только поймать взгляд отца, как она заулыбалась, залепетала что-то беззубым ртом по-своему, по-детски.

А потом… потом он встал на колени. Беловолосый шагнул к нему, на ходу вынимая из ножен меч. Солнечный луч сверкнул на отполированном лезвии.

Вздох толпы.

Шершавая ладонь легла на глаза, не давая увидеть самое страшное…

Неприятный звук заставил ее очнуться. Ринка вздрогнула, прогоняя видение. Замерла, всматриваясь в пелену дождя.

Звук повторился. Больше всего он напоминал скрип несмазанных колес. Через минуту девушка поняла, что не ошиблась.

Едва она успела поправить волосы и скрыть предательски торчащие ушки, как из темноты вынырнула небольшая лошадка рыжей масти. За ней появился фургон. На козлах, клюя носом, сидел какой-то мужчина. Ринка успела рассмотреть его простую одежду и плешивую голову, когда фургон поравнялся ней и лошадка заржала.

Мужчина инстинктивно вскинул голову. Средних лет, лицо одутловатое, серое. Глаза навыкате, как у рыбы.

На секунду в этих глазах мелькнуло замешательство. Видимо, незнакомец решил, что юная дева у дороги ему просто пригрезилась. Но в следующий момент взгляд прояснился.

– Тпру, сердешная! – возница натянул вожжи, заставляя лошадку остановиться. Уставился на Ринку, хмуря косматые брови: – А ты кто такая? Местная нечисть? Кельфи?

Она замотала головой, пряча взгляд. Людям, особенно мужчинам, нельзя смотреть в глаза, это Ринка хорошо уяснила.

– Немая что ли? – тот по-своему понял ее молчание. – Блаженная?

Теперь ее приняли за местную дурочку. Впору обидеться, но Ринка радостно закивала. Стоило увидеть этот фургон, как в голове появился план. Она попросится в попутчики к добрым людям. Попросит довести до ближайшей деревни. И у нее есть чем им заплатить!

Брачное ожерелье наверняка стоит целое состояние.

Мужчина окинул девушку подозрительным взглядом. Босая девица, разгуливающая ночью посреди дороги, не вызывала у него ничего, кроме недоверия. Кто отпустит свою жену или дочь бродить по дождю? Да еще так далеко от жилья? На три лиги вокруг лишь одна деревушка, да и то в ней живут одни старики.

Блеск серебра на шее девушки привлек его внимание. Все еще улыбаясь, она ткнула пальцем сначала в фургон, потом себе в грудь. Подхватила на ладонь серебряные гривны, словно предлагая рассмотреть получше.

Ее жест был вполне однозначен.

Мужчина внимательно огляделся. Потом махнул рукой:

– Ладно, садись, убогая. Только тихо, брата моего не разбуди. Он и так намаялся, пока фургон из грязи вытаскивал.

Что возьмешь с блаженной? Места много она не займет, пусть пересидит в уголочке. А он довезет ее до села, сдаст на руки старейшине. Да и серебро, столь щедро предложенное, будет не лишним…

Не дожидаясь особого приглашения, Ринка обезьянкой забралась на козлы. Села рядом с возницей, потупила взгляд и зажала ладони между коленей. И только тогда поняла, что трясется от холода в промокшей одежде.

– Вот же болезная, – незнакомец покачал головой. – На вот, возьми.

Откуда-то из-за спины он достал старенькое одеяло. Побитое молью, из жесткой колючей шерсти. Но оно было теплым и сухим, и Ринка с благодарностью схватила его.

Лошадь двинулась с места и фургон, скрипнув колесами, медленно покатился.

Девушка тихо выдохнула.

– Как же ты здесь оказалась? – возница покосился в ее сторону. – Неужто обидел кто?

Она только нахохлилась, натягивая одеяло на голову. Тело начало понемногу отогреваться, а вместе с теплом навалились усталость и безразличие. Ринка прислонилась спиной к тонкой перегородке, отделявшей переднюю часть фургона от козлов, и прикрыла глаза.

Тихий голос незнакомца убаюкивал:

– А мы с братом из Рогоза едем на ярмарку в Таатаган. Говорят, там самый лучший торг в королевстве. Горшки везем и всякую утварь из глины. У нас в Рогозе свой цех гончарный. Наш отец там мастером был, и дед, и прадед. Теперь вот сына учу, но он парень шебутной, девками больше интересуется, чем семейным делом. Думал, будет нам с матерью помощь на старости лет, так он что учудил? Повадился бегать с дочкой старосты на сеновал! Тот если поймает, разбираться не будет, вмиг сдаст в солдаты.

Мужчина покачал головой, потом добавил:

– Как хоть тебя зовут?

Понятное дело, девушка промолчала. Это его ничуть не смутило.

– А меня все кличут папаша Дидье. И ты так зови, не стесняйся.

Он хрипло рассмеялся, довольный, что так ловко пошутил.