"Ничего особенного", - сказал кот - Майкл Суэнвик

Потом он щелкнул переключателем одной из ячеек, изменив напряжение подаваемого тока и повернув тем самым плоскость поляризации луча. Интерференционный узор исчез.

Он вернул рычажок в прежнее положение. Интерференционный узор восстановился.

Под конец Ричард соединил ячейки Покельса с рандомизатором, который должен был периодически менять напряжение, подаваемое на каждую из них, – но поскольку выход имелся только один, то и напряжение всегда должно было для обеих ячеек быть одинаковым. Включил рандомизатор. Его предназначение состояло в том, чтобы полностью исключить сознательное влияние человека на ход процесса.

– Заготовили какую-нибудь великую фразу, которая войдет в учебники истории? – спросил Ричард.

Мариэлла покачала головой:

– Запускайте.

Он включил механизм. Ничего не заскрежетало, не загудело. Реальность не исказилась. И молния, определенно, не сверкнула.

Они ждали.

Рандомизатор щелкнул. Один из наложенных друг на друга кружков на мишени исчез. Второй остался.

А потом первый появился снова. Два совмещенных круга создали единый интерференционный узор.

Ричард шумно выдохнул. Но Мариэлла легонько притронулась к его руке и сказала:

– Нет. Этот феномен можно объяснить множеством разных способов. Мы должны провести вторую половину эксперимента, и лишь потом можно будет праздновать.

Ричард порывисто кивнул и выключил лазер. Один кружок света исчез сразу же, а второй – немного погодя. Пальцы Ричарда пробежались по оборудованию. Потом он методично проверил каждую деталь, и не один, а три раза. Мариэлла ждала, сохраняя полную неподвижность. Это были его владения, не ее, и она никак не могла поторопить события. Но, насколько она себя помнила, она впервые испытывала нетерпение и стремление поскорее закончить дело.

Когда все было готово, лазер снова включился. Два зеленых пятна наложились одно на другое.

Ричард включил аппарат. Одно пятно на мгновение пропало, а потом снова появилось. (Ричард открыл рот. Мариэлла подняла палец, призывая его к молчанию.) Рандомизатор не издал ни звука.

Интерференционный узор исчез. Через три секунды рандомизатор щелкнул. И через три секунды после этого интерференционный узор появился вновь.

– Да! – Ричард сорвал очки, схватил Мариэллу за талию, поднял ее над головой и прокрутил на все триста шестьдесят градусов.

А потом он поцеловал ее.

Ей бы дать ему оплеуху. Ей бы потребовать, чтобы он прекратил. Ей бы подумать о своем положении и о том, что скажут люди. Ричард был шестью годами моложе ее и, что было куда важнее, настолько же красив, насколько она была некрасива. Из этого не могло выйти ровным счетом ничего хорошего. Ей бы подумать о своей гордости. А что она сделала? Сорвала с себя очки и ответила на поцелуй.

Когда они наконец оторвались друг от дружки, чтобы перевести дух, Мариэлла, более чем ошеломленная, наклонила голову назад и не без труда сумела сфокусировать зрение на лице Ричарда. Он улыбался ей. Его лицо пылало. Он был очень, очень красив. А потом Ричард произнес самые потрясающие слова, какие только ей доводилось слышать в жизни:

– О, боже, я так давно этого хотел.

Той ночью, после того как они пришли к Мариэлле домой и занимались тем, что, как она твердо знала, ей никогда не доведется делать, а потом взахлеб обсуждали между собой эксперимент и соглашались, что статью следует озаглавить «Отказ от концепции времени получил убедительное обоснование», и снова и снова повторяли этот цикл, и ее губы распухли от поцелуев, и Ричард в конце концов – несомненно, от изнеможения – уснул, обнаженный, рядом с нею… после всего этого Мариэлла крепко прижала к лицу подушку и беззвучно плакала в нее, потому что впервые в жизни она была полностью совершенно счастлива и потому что знала, что это продлится недолго и наутро Ричард опомнится и покинет ее навсегда.

Но наутро Ричард не ушел. Напротив, он пошарил в ее холодильнике, отыскал там все необходимое для яичницы по-мексикански и приготовил завтрак. Потом они отправились в лабораторию. Ричард фотографировал все маленьким цифровым аппаратом. («Это же история – потом наверняка захотят сохранить все точно в том же виде, в каком помещение находится сейчас»), а она тем временем набрасывала в желтом блокноте черновик статьи. Когда она закончила, он напомнил ей, что нужно поставить подпись, и сам расписался следом.

Мариэлла Коуди и Ричард М. Чжанг. Вместе во веки веков.

Следующие несколько недель Мариэлла и Ричард провели в блаженной чересполосице физики и романтики. Он покупал ей розы. Она исправляла его расчеты. Они оба рассылали препринты своей статьи – она тем, чье мнение считала достойным внимания, а он всем остальным. А простыни, как бы часто они их ни меняли, всегда были измятыми и пропитанными потом.

Однажды ночью вроде бы ни с того ни с сего Ричард сказал:

– Я люблю тебя, – и Мариэлла, не задумавшись ни на мгновение, ответила:

– Этого не может быть.

– Почему?

– У меня же есть зеркало. Я знаю, как выгляжу.

Ричард бережно взял ее лицо в ладони и серьезно всмотрелся в него.

– Ты некрасива, – сказал он – и в глубине ее души что-то оборвалось. – Но я даже рад этому. Когда я смотрю на твое лицо, у меня сердце поет от радости. Будь ты такой, как, – он назвал имя кинозвезды, – я никогда не мог бы быть уверенным, что это не случайная влюбленность. А так я знаю наверняка: я люблю именно тебя. Эту личность, это тело, этот несравненный ум. – Он улыбнулся той улыбкой, которую она так сильно любила. – Ч. и Т. Д. – что и требовалось доказать.

Этот рай завершился, когда однажды утром они наткнулись возле лаборатории Мариэллы на толпу телерепортеров.

– Что случилось? – спросила она, решив, что произошло ограбление или скончалась какая-то знаменитость.

Ей в лицо сунули микрофон.

– Вы и есть та женщина, которая уничтожила время?

– Что? Нет! Какая чушь.

– Вы видели сегодняшние газеты? – Перед нею помахали номером «Нью-Йорк таймс», но прочесть заголовки она не смогла, так как лист плясал в руках журналиста.

– Я не…

Ричард воздел обе руки и громко сказал:

– Джентльмены! Леди! Минуточку! Да, это доктор Мариэлла Коуди, а я ее помощник и соавтор статьи. Доктор Коуди совершенно права, утверждая, что она не уничтожила время. Такого явления, как время, попросту нет. Есть лишь накопление последствий.

– Вы сказали, что такого явления, как время, не существует. Значит ли это, что возможны путешествия в прошлое? Можно ли посетить Древний Рим? Поохотиться на динозавров?

Несколько репортеров расхохотались.

– Такого явления, как прошлое, не существует – только бесконечное, постоянно меняющееся настоящее.