Ирландская роза - Патриция Грассо

Хью нахмурился и вновь приблизился к ней.

– Что случилось? – терпеливо спросил он.

– Я… я не могу. – Кэтрин снова отступила.

Лицо Хью исказилось от гнева, но он тотчас же постарался подавить это естественное чувство и вздохнул, понимая, что уложить ее в постель в первый раз может оказаться нелегкой задачей.

– Не далее как сегодня из твоих собственных уст, милая, я услышал, что ты полностью оправилась после родов, – рассудительно возразил он, вновь обнимая ее.

– Я не могу! – Кэтрин почувствовала, что дальнейшее отступление невозможно. Она вырвалась, но смогла лишь прижаться к задней спинке кровати. Слезы отчаяния навернулись у нее на глаза, когда она поняла, что ей некуда бежать.

Хью стоял перед ней, высокий, мощный, рассерженный, и под горящим взглядом его темных глаз она боялась пошевелиться, опустив глаза.

– Скажи, что беспокоит тебя, Кейт, почему ты бежишь от меня?

«Мне страшно, – подумала Кэтрин, – я боюсь, и я запуталась». На самом деле она сама едва ли могла объяснить причину своих поступков, таких неразумных на первый взгляд. Мысль о любви владела всем ее разумом, но ей хотелось, чтобы ее любили ради нее самой; чтобы ее не просто укладывали в постель для того, чтобы мужчина мог получить титул или произвести на свет сыновей. Она больше не хотела быть вещью, которой пользуются в своих целях мужчины. Ей хотелось, чтобы муж считался с ее желаниями, с ее чувствами… Но как она могла объяснить ему все это? Он лишь посмеется над ее глупостью.

А Хью видел перед собой женщину, обуреваемую самыми разными чувствами: страх, смятение, желание, стыд, печаль – все это он прочел на ее лице. Его челюсти непроизвольно сжались, и на скулах заиграли желваки. Неужели все это только из-за того, что ей придется разделить с ним постель? Или она оплакивает Шона? Неужели он, Хью, всегда будет жить в тени своего бесчестного дядюшки?

В конце концов гордость Кэтрин возобладала над остальными чувствами. Не желая, чтобы он узнал о ее сомнениях, а тем более – о той нежности, которую она втайне питала к нему, она сказала с наигранным возмущением:

– Я не намерена давать грудь дочери Шона, а потом ложиться в постель с другим мужчиной.

– С другим мужчиной? – рявкнул Хью, грубо хватая ее за плечи. – Я твой муж! – Он яростно встряхнул ее. Затем завел ей руки за спину и с легкостью сковал их там одной рукой. – Шон мертв, а мы с тобой живы, – прорычал он.

Не в силах больше сдерживаться, он свободной рукой ухватился за ворот ее ночной рубашки и с силой рванул вниз, обнажая ее прекрасное тело.

Застыв от ужаса, Кэтрин молча наблюдала, как его жадный, пылающий взор пожирал ее наготу, как его гнев переходил во все более распаляющееся желание. Когда он поднял на нее сверкающие глаза, она в панике попыталась освободиться.

– Моя жена не смеет отвечать мне отказом в моем собственном доме! – прорычал он, опрокидывая ее на кровать, а затем набрасываясь на нее, словно хищник на добычу.

Охваченная безотчетным страхом, Кэтрин извивалась и брыкалась, отбиваясь изо всех сил. Она даже попыталась вцепиться ему в лицо, но Хью тотчас перехватил ее руки и сковал их у нее над головой. Кэтрин продолжала неистово сопротивляться, но Хью лишь смеялся над ее усилиями, ожидая, пока она устанет и успокоится.

Наконец силы оставили Кэтрин, она затихла, лишь грудь ее продолжала вздыматься от тяжелого, частого дыхания. Она лежала, почти не двигаясь, придавленная к постели его тяжестью, и с настороженностью наблюдала за ним.

– Я заставлю Шона О'Нейла оставить нас навсегда, – пробормотал Хью. Он наклонил голову и с жадной требовательностью припал к ее губам. Кэтрин противилась поначалу его требовательному поцелую, но лишь до тех пор, пока от его прикосновений не начали разгораться тлеющие угольки ее страсти. Сладкая дрожь пробежала по всему ее телу; она затрепетала и, не в силах сдерживаться более, ответила на его поцелуй.

Хью чуть приподнялся и пристально посмотрел на нее, но она в смущении отвела взгляд. Освободив ее руки, он коснулся ее горящих щек и заставил взглянуть на него.

– Кейт, – нежно прошептал он, увидев в ее глазах желание.

– О, боже, – только и смогла простонать Кэтрин, удивленная не меньше Хью пробуждением так давно таимой неудовлетворенной страсти, и Хью начал осыпать легкими, словно касание ветерка, поцелуями ее виски, веки, нос и шею, затем снова нежно приник ко рту. Его губы неторопливо скользнули вниз по ее тонкой, длинной шее, а его горячие ладони в это время ласкали мягкую, нежную плоть. Губами он отыскал ее набухшие соски и начал вбирать в рот, пробуя их на вкус.

Хью хотел отдалить желанный момент полного обладания, но понимал, что не сможет. Только не в этот раз. Он провел жадными руками по ее спине вниз к ягодицам, к бедрам, сминая и сжимая их в порыве страсти, покрыл поцелуями ее живот и бедра, а затем развел ноги, открывая источник ее сладострастия, влажный и трепещущий, полностью готовый к его вторжению.

И Хью не заставил себя ждать, одним движением он вонзился в нее до самого предела.

Кэтрин вскрикнула, застонала, побуждая его снова и снова идти на приступ. А затем, с глухим горловым стоном, Кэтрин выгнулась, предлагая ему себя с первобытной неистовостью: ее трепещущее тело жаждало отдаться до конца, ощутить пик наивысшего удовольствия.

Наконец, дрожа от наслаждения, Хью излился в нее. Разрядка была такой мощной, что он даже впал в минутное забытье; и как сквозь туман мелькнула мысль о том, что, пытаясь покорить ее, он сам оказался покоренным.

Когда выровнялось дыхание и сердцебиение, Хью освободил ее от своей тяжести, лег рядом и бережно прижал к себе.

– Не уходи, – всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо.

– Никогда, – ответил он, целуя ее, но глаза Кэтрин уже смыкались в сладкой дреме.

Хью с нежностью разглядывал жену, внезапно он понял, что любит эту женщину больше всех на свете. Он вспомнил, как она сопротивлялась ему вначале, и подумал со вздохом, что она, видимо, все еще любит Шона. А значит, она не должна пока знать о его, Хью, любви. Он не собирался вкладывать ей в руки оружие, благодаря которому она в любой момент сможет одержать над ним верх!

Хью пробудился перед рассветом. Кэтрин спала, уютно устроившись у него на плече. Словно ребенок, получивший новую игрушку, он был не в силах противиться искушению и стянул с нее покрывало. С восторгом разглядывал он восхитительную, изысканную, прекрасную женщину, которая теперь принадлежала ему безраздельно. Неотразимая в своей наготе, она раскинулась, открывая его жадному взору все свои тайны. Легко, едва касаясь, он провел рукой по ноге, по соблазнительному изгибу ее бедра и выше – к мягким белоснежным холмам… Подняв глаза, Хью с удивлением встретился с манящим взглядом колдовских зеленых глаз.

– Поцелуй меня, – прошептала Кэтрин, прижимаясь к нему всем телом.

Зима была на исходе, и жизнь Кэтрин наконец вошла в обычное русло. Днем она занималась дочерьми и хлопотала по хозяйству, ночи же принадлежали Хью. Но несмотря на то, что каждую ночь она делили ложе, в сердце женщины закралась тревога.