Злая кровь - Елена Таничева

Городские ворота открылись, заработали лавки, рыночные площади заполнились людьми, но люд все равно шарахался от дома господина Цуммера, как от чумного. Гробовщик прислал три гроба, и священнику с лекарем пришлось самим положить в них завернутые тела и забить крышки. Только тогда появились могильщики с тщательно замотанными уксусными тряпками лицами и отвезли гробы на кладбище.

Сбылось то, о чем Ханна даже не мечтала: гроб господина Цуммера положили в землю рядом с гробом его первой жены, гроб Ханны — рядом с гробом господина Цуммера, а уж следом положили старую Гертруду. Ханне предстояло провести вечность рядом с любимым, словно это она, а вовсе не Ульрика, была его второй женой!

Патер Мюкке отслужил заупокойную над тройной могилой.

Никто не пришел на эти жалкие похороны, кроме лекаря-безбожника, которому мясник Цуммер даже руки никогда не подавал и на руках у которого он умер.

Ночью на кладбище мрачно, противно и совсем не романтично. Зато тихо. Он слышал, как воет ветер, пока шел по улице. А здесь пространство не так продувалось из-за деревьев, хотя все равно снегу намело столько, что большинство памятников превратилось в сугробы. Пройти по дорожкам было невозможно.

Хорошо, что он умеет летать.

И хорошо, что в такую холодную ночь никакие чокнутые готы не пойдут на кладбище развлекаться, и никакие алкаши не забредут сюда для уединенного распития. А то был бы им сюрприз, а ему — морока: устранять случайных свидетелей своего полета.

В темноте ослепительно полыхают кресты на могилах. Крестов много, и для глаз вампира они сияют прямо-таки ослепительно. Все кладбище горит ярким белым светом.

Могила, которую он искал, была присыпана снегом, но в сугроб пока не превратилась. Ее посещали совсем недавно. На днях. На холмике со скромным памятником возвышался огромный искусственный венок, а по венку были разбросаны почерневшие от холода розы.

Роза — символ вечной любви, бессмертия и воскрешения души. Вряд ли все те, кто приносит на кладбище розы, знают об этом. Несут инстинктивно: потому что розы — красивые, дорогие, и зимой в Москве их просто купить.

Она заказала очередной венок и принесла живые розы…

Значит, он правильно высчитал: очередная годовщина.

Она помнит. Она все еще любит. И скорбит.

А если скорбит — значит, жаждет мести.

Хотя и думает, что месть в ее ситуации неосуществима.

Ничего. Он объяснит, что это заблуждение. Месть возможна и реальна.

Он поможет Олюшке. А Олюшка поможет ему.

Хорошая штука — любовь. Удобная для использования заинтересованными лицами. Хотя… сам ведь он тоже до сих пор помнит и любит. А ведь с того дня, когда он впервые оплакивал свою утрату, прошло пятьсот двадцать четыре года. С половиной. Но стоит вспомнить — и грудь стискивает знакомая боль.

Почему ты меня бросила? Почему ты позволила им забрать тебя? Я не мог жить без тебя. А ты им позволила. Они тебя увели. И убили. Они тебя убили. И больше никогда не было на земле такой, как ты. Идут века. А тебя нет и не будет. У меня никогда больше не будет тебя. Я думал, что забуду. Что время лечит. Это неправда. Не все раны оно может исцелить. Память жалит, как шершень. От памяти больно, и этой боли нет конца. Потому что есть утраты, которые невосполнимы…

… Он очнулся, когда понял, что все еще стоит у могилы, ноги до колен замело снегом, а на плечи и на голову легли маленькие сугробы. Он опять задумался о тех временах… О ней. И застыл неподвижно. Как памятник. Памятник ей и ее любви к нему.

Памятник самой сильной любви, какая бывает на свете.

Ибо кто может любить тебя сильнее, чем мать?

Его мать сожгли на площади солнечным утром. Пять столетий назад.

Он не забыл и не простил. И не перестал тосковать. Потому что у него нет никакой надежды вернуть мать.

На экскурсию Стас попал случайно, нужно было как-то убить оставшееся до поезда время. Просто бродить по городу — скучно, промозгло, да и страшновато, но и торчать всю ночь на вокзале тоже не дело. Последние несколько часов в Москве нужно потратить с пользой, неизвестно, когда он сможет выбраться в столицу еще раз.

Стас побродил по центру города, заглянул в пару кафешек и какой-то ночной клуб, но почему-то душа не лежала оставаться там до утра, везде было скучно. Может быть, потому, что вечер вторника? Кто же будет по-настоящему отрываться вечером во вторник?

Он уже собрался пойти в кино на ночной сеанс — хотя какой в этом смысл, кино можно и дома посмотреть — но прежде решил в последний раз прогуляться на Красную Площадь. Тоже глупо, конечно, потому что детство, но лишь стоя на брусчатке «главной площади страны», глядя на кирпичные стены Кремля, купола собора Василия Блаженного и пресловутый Мавзолей, Стас чувствовал, что действительно оказался в Москве. Как будто волшебным образом оживали картинки из телевизора, и в душе появлялось смутное ощущение чуда. Он — в Москве! На самом деле. Здесь и сейчас. Стоит на этих Камнях и может пройти эту площадь вдоль и поперек, коснуться этих зубчатых стен.

Микроавтобус «Мерседес» Стас увидел неподалеку от Красной Площади. Рядом с гостеприимно распахнутой дверцей салона топталась худенькая девчушка в джинсах и короткой светлой курточке и что-то говорила в мегафон. Стоял конец января, и хотя было не так уж холодно для середины зимы, в двенадцатом часу ночи даже здесь, в самом сердце столицы, народу было немного. Понятно: разгар трудовой недели, все спят. Маленький белый микроавтобус был единственным, собирающим туристов на экскурсию в такой час. Стас сначала хотел пройти мимо, но потом ему стало любопытно. Он не любил экскурсии и не посещал их со школьных лет. Рассказы о людях, местах и событиях из далекого или не очень далекого прошлого, которые не имели к нему никакого отношения, неизменно нагоняли на него тоску. В их родном городе и смотреть толком было нечего — краеведческий музей, маленькая картинная галерея, вот и все, — но и в Москве Стас не стремился восполнить дефицит лицезрения культурных ценностей. В свободное от работы время он бродил по городу, просто глазея по сторонам — на людей, на машины, на огромные торговые центры и маленькие бутики. Однажды его занесло на какую-то модную дискотеку, о которой он слышал по телевизору, и за одну ночь он оставил там почти всю наличность. Так что — к черту все эти массовые мероприятия.

Девушка с мегафоном увидела Стаса и, уловив его интерес, с новым энтузиазмом принялась тараторить заученный текст, в очередной раз призывая москвичей и гостей столицы не пропустить уникальную возможность приобщиться к тайнам ночной Москвы.

— Мы с вами посетим самые знаменитые и зловещие места города, разгадаем загадку Поганого пруда, проедем мимо легендарного Дома на Набережной и подворья Малюты Скуратова. Мы посетим проклятые и святые места Москвы. Остановимся рядом с самым страшным московским особняком, где, может быть, повстречаем таинственного Белого Рыцаря. Увидим тень колдуна на Сухаревой башне. И, вероятно, нам навстречу попадется даже ужасный Черный Катафалк — призрачная машина, которую частенько видят на Садовом припозднившиеся водители…