Чернила - Эмма Хамм

Он редко выпускал орла.

Офицер побледнел и шагнул в сторону.

— Тогда попрошу забрать ее, сэр. Хороший день для прогулки.

Иначе говоря, им нужно было уйти, пока офицер не устроил проблемы. Бывало хуже. Многие не предлагали такой вариант, а сразу пытались его побить.

Букер кивнул, пересек улицу к церкви. Пусть офицер кричит на него, сколько хочет. Это не тревожило Букера. К счастью, офицер отпустил его.

Он прошел к двери церкви и выдохнул. Он не хотел заходить в дом божий. Слишком много людей его бросили, и ему не нужно было, чтобы это сделал и Всевышний.

Но она не отвернулась от Него.

Может, и ему не стоило. Букер прижал ладонь к двери и прошел в церковь.

Внутри было так, как он и помнил. Скамьи стояли рядами, тянулись к кафедре, где из дерева был вырезан ангел, поднявший руки с раскрытой Библией. Окна с витражами тянулись в два этажа, и на каждом была история из Ветхого Завета. Солнце проникало сквозь цветное стекло, бросая радугу красок на ее спину, где она стояла на коленях на полу.

Ее белое платье окружало ее, как лепестки лилии. Она сцепила ладони у груди, напевала старый гимн, и звук поднимался к потолку. Чистота ее голоса была тем, что он еще никогда не слышал.

Это были трели птиц рано утром. Яркое чувство, когда улыбался любимый. Перезвон колокольчиков, кристально чистый.

Звук окутал его, поднял волоски на руках и лишил воздуха. Он слышал шорох ветра. Цветы на его груди двигались, лепестки раскрывались под кожей.

Он не успел отреагировать, бабочка отцепилась от его ключицы и выползла из-под ткани. Она полетела. Трепет ее движений подражал стуку его сердца, бабочка летела к потрясающей женщине, сидящей на коленях на полу.

Он затаил дыхание, бабочка опустилась рядом с ней на темный пол. Голубые крылья мерцали на свету, мягко опустились. Бабочка оставалась рядом с ней, и он услышал ее голос, тихий и медленный, пока она пела колыбельную.

«Боже, — подумал он, — дай мне сил оставить эту женщину. Она заслуживает нечто большее, чем я».

Но Бог, как всегда, не отвечал. А облако сдвинулось с солнца, и все вдруг стало ярким. Она была потрясающей. Невероятно красивой, на платье переливались цвета, окутывающие красоту ее личности и силу ее характера.

Он не мог тут оставаться. Он не мог смотреть, как она молится, пока он скрывался как какой-то зверь в тенях, ожидая момента, когда она ослабеет.

Мысли в его голове не были чистыми, не годились для церкви. В тот миг он хотел поглотить ее целиком. Разорвать все, что делало ее идеальной, растерзать это руками, которые познали так много жестокости.

Букер хотел ее ранить за то, что она была всем, чем он не мог быть.

Но он хотел защитить ее от всего, что в нее бросит жизнь, что с ней сделают люди.

Он хотел любить ее. И он не знал, как это сделать.

И он отвернулся от красивой женщины на полу церкви. Он ушел от видения, хоть оно пылало в его глазах. Он уходил и ощутил нежное прикосновение крыльев бабочки на ключице.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ирен коснулась пальцами темного пятна на деревянном полу. Она видела бабочку. Как иначе? Бабочка была потрясающей. Нежные крылья, на которых переливалось солнце, и мягкие движения.

Она как-то поняла, что это был Букер. Хоть он не умел выражать эмоции словами, она ощущала глубину в нем, которую никто давно не видел. А то и вообще не видел.

Бабочка была первым шагом к безопасности для нее за годы, и она не знала, как отблагодарить его за это.

Она переплела пальцы, дала себе расслабиться. Всю жизнь она боялась в этом месте, но не была одна.

Даже сейчас призраки ходили мимо нее с большими глазами, надеясь, что она заметит их. Они проходили сквозь стены, выбираясь из могил, спешили к ней. У некоторых еще были глаза, у других — нет. Некоторые ползли на четвереньках, стонали, поднимаясь по лестнице и кафедре.

Но после времени в цирке она не боялась их. Им что-то от нее было нужно. Они не хотели использовать ее, а хотели ее помощи. Они умоляли, а она отчаянно хотела помочь им.

Она поймет со временем, как им помочь. Как общаться так, чтобы они не все время приходили к ней.

— Этого ты от меня хотел? — спросила она, глядя на главный витраж. Бог смотрел на нее, лицо скрывал луч солнца, падающий оттуда, где были его глаза. — Ты хотел, чтобы я помогала людям?

Это было вероятно. Это всегда было его планом, как бы отец ни ругал ее. Ирен хотелось верить, что все они распространяли добро и любовь. Порой понять не удавалось сразу.

И что ей делать с Букером? Она знала, что он приходил в церковь, хоть и был против. Ирен было все равно, приходил он ради веры, или чтобы проверить ее. Он хотел защитить ее, всегда хотел. Для нее это было важнее, чем его слова.

Но она не знала, как помочь ему. Призраки вокруг него казались знакомыми. Их энергии были близки к нему, и она подозревала, что они влияли на его решения.

Духи жестоко погибших задерживались. Незаконченные дела или месть были причиной, но ей казалось, что было что-то еще, связанное с его родителями. Они пытались влиять на его жизнь? Даже после смерти?

В голове кружилось слишком много вопросов, и, может, потому она не сразу уловила звук. Но приближающиеся шаги привели ее в чувство.

Она сцепила пальцы перед грудью, чтобы не была заметна их дрожь.

«Прошу, только не отец, — думала она. — Отпусти меня из церкви без разговора с ним».

Она не хотела ссоры. Хоть длинные рукава платья скрывали татуировки, она использует их, если нужно. Хотя бы покажет. Она не могла делать то, что делал Букер, угрожать миру своим существованием, но этого хватит.

Она могла позвать его. Она не хотела драки в церкви, но… если что, цирк показал ей, что она могла выжить в таких ситуациях, если хотела.

— Здравствуй, дитя, — низкий голос принадлежал нее отцу, но она заскулила.

Экзорцист.

Она судорожно выдохнула.

— Отец, — но не ее отец, не по крови.

— Милое дитя, что ты тут