Клуб смертельных развлечений - Фридрих Незнанский

— Вот мы веселимся, это приятно, конечно. А… как там сейчас Александр Борисович? — сказала Евгения, грустно блестя темными глазами.

— Наверно, не хуже других, — буркнула Турецкая, сердитая непонятно на кого и непонятно за что. Впрочем, она нашла в себе силы смягчиться, вечер ведь и в самом деле удался: — Вся надежда вот на Юрия Петровича.

Гордеев подтвердил:

— Вытащим Александр Борисыча, не сумлевайтесь, граждане. Как говорил один известный телевизионный сыщик, в самых тайных делишках всегда отыщется человечек, который или что-то видел, или слышал, или знает, или помнит, или догадывается. Мы его откопаем и заставим свидетельствовать в пользу Александр Борисыча.

— И вы сможете его отыскать? — с ноткой восхищения спросила Евгения.

— Непременно, — без тени сомнения заявил Гордеев.

Они вышли во двор. Оказалось, эта потрясающая женщина, совсем не знойная, но — мечта поэта, была филологом, она работала на филфаке МГУ, писала диссертацию по Серебряному веку русской поэзии.

В беседке неподалеку лениво протекал диалог, который был слышен на весь пустынный двор.

— Ну чего мы тут сидим? Чего скучаем, спрашивается?! — говорил бодрый голос.

— А чего делать-то? — отвечал ленивый.

— Как чего делать, как чего делать?! Давай поедем к девчонкам в пединститут!

Евгения придержала Гордеева за руку:

— Подождите, давайте послушаем. Весна все-таки.

— К девчонкам в пединститут? — включился третий голос, нечто среднее между бодрым и ленивым. — Это можно, конечно, но ведь это же нужно в ночной идти, водки брать…

— Давай возьмем бутылку и поедем к девчонкам в пединститут!!! — немедленно соглашался бодрый.

— Их там трое, нас трое… — поддерживал уже второй голос.

— Вот, а я о чем? Давайте возьмем две бутылки и поедем к девчонкам в пединститут!!!

— Да маловато будет — две-то…

— Ну так давайте же возьмем три! Три бутылки возьмем! И поедем!!!

— Три? И нас трое? Так на фига нам куда-то ехать?!

Евгения прыснула, потом посмотрела на свой подъезд и сказала:

— Что-то не хочу домой. Давайте погуляем? Только не к девчонкам в пединститут.

Он был не против. Всего-то было около двенадцати. Весна в разгаре. Уже почти теплые ночи. Красота. Они медленно шли рядом и просто дышали ночным воздухом. Говорить ничего не хотелось, было хорошо. Евгения закурила какую-то узкую коричневую сигаретку, и буквально спустя минуту им навстречу попалась еще одна одинокая парочка. У девушки в руке была незажженная сигарета, и она сделала соответствующий жест: мол, вы позволите? Ее молодой человек, по-видимому, как и Гордеев, не курил. Евгения достала зажигалку и щелкнула, производя на свет маленькое голубое пламя. Девушка приблизилась со своей сигаретой, наклонилась… и в ту же секунду что-то произошло. Она вдруг обхватила горло Евгении, угрожая ей невесть откуда взявшимся ножом, а парень был уже позади Гордеева, весьма искусно вывернув ему руки.

— Выворачивай карманы, урод! — зашипел он.

— Сейчас, сейчас, — согласился Гордеев, — только руки отпусти, а то как же я их выверну?

Девица тем временем сняла с Евгении нитку жемчуга и пыталась содрать кольцо с мизинца, но при этом держала лезвие ножа под самым подбородком, и Гордеев понимал, что наибольшую опасность сейчас представляет именно она. Если, конечно, этот сукин сын сзади не выкинет чего-нибудь еще похлеще. Нож он не доставал, под ребро ничего острого не совал, просто держал мертвой хваткой и все. Ни газового пистолета, ни баллончика.

— Гера, посмотри, что у него в карманах! — крикнула девица.

— А кто его держать будет?! — огрызнулся парень. — Знаешь, какой здоровый лось попался?!

— Ниче, ниче! — ухмыльнулась девица. — Пока у этой сучки мой ножичек под ее нежным язычком танцует, хахаль дергаться не будет. Верно я говорю?

— Верно, — снова легко согласился Гордеев, внимательно глядя на ее руку. Кончиком лезвия девица все время слегка водила взад-вперед, нож действительно «пританцовывал» под подбородком Евгении.

Гордеев видел смятение на ее лице, но ни одного звука пока что его спутница не издала.

Парень наконец переменил положение рук, заставил Гордеева больше нагнуться вперед, он высвободил одну свою руку и быстро нырнул адвокату в карман. В то же мгновение Гордеев сделал резкое движение локтем назад, попадая, на свое счастье, точно в солнечное сплетение, иначе чем было объяснить, что грабитель Гера взвыл от боли и согнулся в три погибели? В следующую секунду четко поставленным хуком в челюсть Гордеев опрокинул его на землю, а еще мгновение спустя держал у виска газовый пистолет, который до того мирно пребывал во внутреннем кармане его пиджака. В темноте ночи, естественно, не было видно, какое это оружие. Пистолет себе и пистолет.

— Отпусти мою девушку, — тихо, но внятно сказал Гордеев.

— Не трогай его, подлец-скотина-негодяй-мерзавец-сволочь! — выпалила девица. — Ублюдок!

— Ого! — сказала наконец и Евгения. — Однако у вас словарный запас…

— Скорее, широкая грудная клетка, — пробурчал Гордеев и сделал вид, что отводит затвор. Кажется, вышло убедительно. — Отпусти ее, кому сказал!

Ножик все еще был под подбородком. Неудачливый грабитель Гера приходил в себя. Гордеев плотнее приставил пистолет к его затылку, чтобы тот почувствовал холодок стали.

— А ты его отпусти, — после некоторой паузы сказала девица.

— Ладно. Ожерелье верни назад.

— Какое ожерелье, козел?!

— Ну все, — устало сказал Гордеев. — Мне это надоело. Ты все еще не поняла, что не на тех наехала? — Он отошел на шаг назад и сделал вид, что собирается выпустить Гере пулю в голову.

Девица с воем бросилась вперед, одновременно отбрасывая в сторону жемчуг и нож, и, наваливаясь на Гордеева, пыталась расцарапать ему лицо. Адвокат кое-как оттолкнул психованную грабительницу, подобрал жемчуг и взял Евгению за локоть.

— Женя… вы как?

— Вроде в порядке. Знаете, Юра, а ведь, кажется, она его любит.

— Что? — не понял Гордеев.

Евгения кивнула на улепетывающую парочку.

Гордеев пожал плечами:

— Очень может быть. Только нам от этого было не легче. Скорее наоборот.

Она приблизила к нему свое матовое лицо и сказала еле слышно одними губами:

— Спасибо…

И тут во двор въехал милицейский «бобик», выхватывая Гордеева и Евгению фарами из темноты.

— Защитнички, — сказал Гордеев. — Издеваются они, что ли?!

Евгения захихикала. Впрочем, возможно, это было нервное.

Из «бобика» вперевалочку вылез сержант с укороченным автоматом Калашникова и без обиняков заявил: