Инцелы. Как девственники становятся террористами - Стефан Краковски

женщин за более мягкую манеру общения, но вместе с тем критично настроен к феминизму, считая, что приверженцы этого движения выставляют мужчин склонными к насилию. По его мнению, женщины, считающие себя феминистками, непоследовательны:

– К тому же я слышал, как другие женщины говорят, что мы на сегодняшний момент уже вполне равноправны – по крайней мере были, до того как началась массовая миграция и уровень безопасности для женщин упал. Вот тоже интересная деталь: против иммиграции в страну мужчин, склонных к насилию, феминистки почему-то не выступают.

На свое будущее Юхан смотрит с пессимизмом, но надеется, что у него диагностируют расстройство аутистического спектра – это позволит получить поддержку со стороны Центра занятости. А что он думает по поводу семьи и детей?

– Особых надежд не питаю, чем старше становлюсь, тем хуже получается знакомиться на сайтах, а там и так был не ахти какой успех. А предпринимать попытки вне интернета – на это у меня и вовсе нет душевных сил. Чаще всего не хватает веры в себя. Иногда я думаю, что было бы полезно еще в школе учить детей правильно взаимодействовать с противоположным полом. Завести детей было бы хорошо, но с моими проблемами – я имею в виду аутизм, – честно говоря, даже не представляю себе, как бы я с этим справился.

18. Власть, деньги и секс

Некрасивая женщина не захочет некрасивого мужчину, она предпочтет подождать, пока подвернется нечто более стоящее. Это подтверждают множество экспериментов в тиндере. Можно взять ужасно некрасивого мужчину и некрасивую женщину. Женщине выпадает множество мэтчей и ответов, мужчина не получает ничего. Это, конечно, только в тиндере, но эта соцсеть, как-никак, отражает общество в целом.

Инцел Адриан

– Я хочу с тобой переспать!

Я так и знал, что это произойдет – что она так скажет. Настроение повисло в воздухе: я мог видеть, как ее реплика, будто какой-то гигантский пузырь, набухала над столом, где сидим мы с ней и еще четыре человека. Никто из нас до этого не был знаком друг с другом. На вечеринке собралось две сотни гостей, нас, как и остальных, усадили за круглый стол, рассчитанный на шестерых: трое мужчин, три женщины. Когда нам удалось добраться до нужного стола, все вежливо поздоровались, обменялись приветственными ритуалами (пожать руки, представиться) – все, кроме этой женщины, которая, похоже, была равнодушна к общепринятым нормам поведения. Правда, имя свое она всё же назвала – между делом, чуть нетерпеливо, как незначительную деталь, – а вот вместо рукопожатия основательно меня поцеловала. Всё произошло очень быстро, словно она специально тренировалась. Без остановки, без перехода от одного движения к другому: левая рука на моей спине, правая вокруг моего затылка, она притягивает меня к себе, губы прижимаются к губам, и всё это плавно, непрерывно, без малейшей паузы.

Я прервал ее необычное приветствие, шагнув назад, слишком изумленный и ошеломленный, чтобы хоть что-то сказать. Мы садимся за стол, никто из нас не комментирует произошедшее. Я беседую с женщиной, сидящей справа от меня, но ощущаю взгляд той женщины и подозреваю, что это еще не всё. Польщен ли я, чувствую ли, что подтвердилась моя ценность как мужчины? Нет, я удивлен и слегка раздражен. Не то чтобы оскорблен, но мне не по себе. Полагаю, примерно так почувствовала бы себя в такой ситуации женщина.

Через некоторое время я поворачиваюсь к своей соседке в надежде, что предыдущий инцидент был случайностью – сделала не подумав, может, выпила лишнего. Она рассказывает, что недавно получила работу директора крупного предприятия: большая власть и зарплата высокая. Мы беседуем не больше четверти часа, когда она с ходу предлагает мне работу консультанта. Я стану ее правой рукой, мой опыт психиатра ей очень пригодится как начальнице, руководящей большим количеством людей. Какая удача, что она сегодня встретила меня, своего будущего коуча по мотивации. В голове мелькает мысль, что она специально играет, обозначая свое властное положение, чтобы выглядеть еще привлекательнее, – влиятельные мужчины тоже любят так делать. Чем больше я уклоняюсь, пытаясь сменить тему, тем настойчивее становятся ухаживания. Всё начинается с комплиментов «Какой ты красивый», ее рука ложится мне на руку, сдвигается выше, следуют новые комплименты, а за ними – конкретное пожелание «Хочу с тобой переспать!», которое звучит отчасти как констатация факта, отчасти как требование. Паузы в ее назойливых ухаживаниях случаются только на время торжественных речей и выступлений на сцене, а также в моменты моих отлучек, всё более частых: я выхожу из-за стола в фойе, чтобы слегка перевести дух. А однажды женщина делает паузу в своих поползновениях из-за того, что к нашему столу подходит ее муж. С ним она говорит совершенно по-другому, не настойчиво, а расслабленно-беззаботно: «Привет, дорогой, тебе весело?» – но лишь на несколько секунд. Всё это кажется нереальным. Едва муж отворачивается от нас, возвращаясь к своему столу, как она уже говорит прежним тоном. Меня слегка потрясают цинизм, целеустремленность, почти беспардонность ее ухаживаний. А ее муж в курсе, что происходит, или уже настолько привык, что не обращает внимания?

Я отлучаюсь все чаще и отсутствую все дольше, общение между мной и собеседницей становится более прохладным. Взгляды ее, прежде нежные, теперь злые и ядовитые, на лице ясно проступает разочарование. Меня удивило не столько ухаживание с позиции силы, сколько тактика, которую она избрала: она не стеснялась проявлять желание, в открытую требовала секса, а еще – вот это точно что-то новенькое – пыталась меня купить предложением выгодной должности. Вообще же с похожими ситуациями в последние годы я сталкивался не раз, как на вечеринках, так и на работе. Просто совпадение, или так проявляется новая норма, к которой мужчинам предстоит адаптироваться, или, напротив, это своего рода ренессанс традиционного взаимодействия между женщиной и мужчиной, только с измененными ролями? Конечно, мои впечатления анекдотичны и вряд ли репрезентативны, хотя некоторые мои друзья-мужчины рассказывают о похожем опыте.

Виктор Юханссон в колонке для газеты Svenska dagbladet пишет о таком феномене, как «объективирующий женский взгляд».42 Он рассказывает, как женщины, с которыми он встречается, перестали говорить с ним о книгах с тех пор, как он серьезно подкачался:

После моего долгого рассуждения о сборнике эссе Марселя Пруста «Против Сент-Бёва» она вдруг сказала: «А давай ты снимешь джемпер?» Вздохнув, я стянул джемпер и снова улегся на диван, продолжая излагать мысли по поводу книги. Но женщина перестала слушать: взгляд следовал за пальцем, водившим по моим бицепсам, словно она увидела нечто новое, ранее