Проклятые земли - Олег Бубела

Медленно отступая и не сводя глаз с тигрицы, я вспоминал все, что когда-либо видел об этих хищниках по телевизору, понимая, что всего одного удара могучей полосатой лапы будет достаточно, чтобы я больше не поднялся. Однако ничего путного на ум не приходило. Видимо, передачу под названием «Как выжить при встрече с тигром» я благополучно пропустил, а знания об их ареале и брачных играх в данной ситуации актуальными не казались.

Мельком осмотрев котенка, тигрица снова зарычала и начала осторожно подступать ко мне. Видимо, уже встречалась с людьми и знала, какими опасными они могут быть. Догадываясь, что копьем орудовать бесполезно, поскольку даже в случае удачного укола хищница просто задавит меня массой, я достал из ножен кинжал и приготовился к встрече. Но, когда саблезубая кошка приготовилась к прыжку, что-то побудило меня оскалиться и зашипеть, подражая черным змеям, которых я видел на развалинах.

Эта глупая выходка привела к неожиданному результату. Большая кошка замерла и с немалым удивлением уставилась на меня. Обрадовавшись, я повторил шипение, на этот раз громче. После еще нескольких секунд внимательного разглядывания, тигрица отступила, схватила котенка зубами за шкирку и вместе с ним скрылась в лесной чаще. Вздохнув с облегчением, я тоже поспешил прочь, радуясь, что схватка не состоялась. Все-таки я не был уверен в том, что мне удастся убить кошку, даже с моим чудо-кинжалом. Но что же все-таки произошло? Здешние крупные хищники боятся змей? Или полосатая просто проявила осторожность, решив не связываться с непонятным противником? Похоже, ответа на эти вопросы я так и не получу.

После встречи с тигрицей полоса везения закончилась. До самой поздней ночи мне пришлось сражаться за свою жизнь с самыми разными тварями. Вначале был орел, которого я еще на подлете так огрел копьем, что он потерял аппетит и полетел прочь, тяжело взмахивая крыльями и тряся головой. Затем большой крокодил, которому я вонзил копье в распахнутую пасть и добил кинжалом. Мясо этой рептилии на вкус оказалось отвратительным, и костер я разводил зря.

Потом меня долго преследовали самые обычные гиены. Они не нападали, так как стая насчитывала всего пять особей, но своим тявканьем привлекали хищников покрупнее, намереваясь после их охоты поживиться объедками. И ведь ножами их было не достать – сволочи старались держаться на расстоянии! С почетным эскортом я путешествовал около часа. Когда же мне удалось заколоть выскочившую из леса уродливую гориллу, они удовлетворились ее тушкой и оставили меня в покое.

Вскоре после этого на меня напал кабан, которого я заколол кинжалом. К сожалению, перед кончиной свин умудрился пропороть мне ногу клыком. И довольно серьезно. Во всяком случае, после очередного сеанса «холодотерапии» рана полностью не затянулась, хотя кровоточить перестала. Накладывая на нее тугую повязку, я с сожалением подумал, что даже с магическим артефактом представляю довольно жалкое зрелище.

Жареной свининкой побаловать желудок не удалось. Едва я развел костер, как на огонек пожаловала стая львов, от которой пришлось позорно сбежать, бросив законную добычу. Понятное дело, настроение это мне ничуть не улучшило. Стремясь выместить на ком-нибудь накопившуюся злость и обиду на несправедливый мир, я встретил смертельным ударом копья большого дикобраза, попытавшегося уколоть меня разноцветными иглами, прибил молодого наглого крокодила, выскочившего из какой-то норы, а следом парочку подвернувшихся под ноги варанов-хамелеонов. Признаться, мне сильно полегчало. Да и рана затянулась. Вновь набрав хвороста и разведя костер, я утолил голод мясом пучеглазых ящериц-переростков.

Но череда неприятностей продолжалась. Как только зашло солнце, меня атаковала стайка больших, примерно с ладонь, стрекоз, которых привлекло пламя. Эти насекомые очень больно кусались, но имели довольно хрупкие крылья и после одного удара падали на землю, чтобы окончить свое существование под подошвами моих сапог. Намахавшись копьем так, что даже руки заболели, я оставил уцелевших тварей пожирать раздавленных на земле сородичей, а сам продолжил путь, высматривая укрытие на ночь.

Черная полоса моей жизни и не думала заканчиваться – в округе не оказалось никаких развалин или городов. Не было даже холмов, чтобы оглядеться, а ведь с дерева много не увидишь. В общем, когда на землю опустилась тьма, я понял, что мне придется выбирать – либо ночевать в траве под открытым небом, либо углубиться в близлежащий лесок и найти там дерево по вкусу. Поскольку впечатления от встреч с крупными хищниками степей еще были свежи в памяти, я свернул в чащу, выбрал дуб пораскидистее (или не дуб, кто ж его разберет в темноте-то?) и с трудом на него забрался. Устроившись между ветвей, соорудил из пояса страховку на случай, если во сне мне захочется поворочаться, а затем постарался отключиться.

Не тут-то было! Заснуть не удавалось, а все потому, что лежать на толстых ветках было крайне неудобно. И даже подстеленная для мягкости одежда положения не спасала. Короче, спустя четверть часа мучений я понял, что мой поступок был весьма опрометчивым и толком не продуманным. На кой ляд вообще нужно было переться на эту верхотуру? Да, крокодилы и хряки здесь точно не достанут, но в этих местах водится куча других тварей, превосходно умеющих карабкаться по деревьям! Эх, что-то я туплю конкретно. Наверное, от усталости. Придя к такому выводу, я слез с дуба, умудрившись при этом не навернуться, и улегся у его могучих корней.

Однако и тут заснуть мне было не суждено. На этот раз помешали комары. Эти маленькие, злые и голодные кровососы, почуяв мою тушку, принялись виться вокруг, действуя на нервы противным писком. А кусались так, что казалось, будто в меня булавками тыкали. Вот что значит ночевать недалеко от реки! Похлопав себя по лицу и шее, а потом со злости поаплодировав надоедливым насекомым, я достал из рюкзака второй балахон и закутался в него. Но спустя минуту с сожалением понял, что ткань моих штанов преградой для комаров не является.

Шлепнув себя в районе коленки, я почувствовал ладонью нечто значительно крупнее зудевших надо мной насекомых, а высунув нос из балахона, в свете розовой луны разглядел на ноге останки гигантского десятисантиметрового комара, успевшего перед смертью отведать моей кровушки. После такого зрелища сон как рукой сняло. Запихнув запасной балахон обратно, я забрал вещи и покинул негостеприимную лесную чащу, не отважившись выяснять, был ли убитый комар-переросток самым большим представителем своего вида или же в здешних лесах встречаются особи значительно крупнее.

Шагал я долго, не меньше двух часов, которые выдались неожиданно спокойными. Никто на меня не нападал, никто не собирался кусать, а ночная тишина не спешила нарушаться грозным рыком опасных хищников. Я даже начал подумывать, что неплохо было бы прилечь на траве и вырубиться до рассвета, но врожденная паранойя победила. После насыщенного дня эта передышка слишком уж смахивала на затишье перед бурей, поэтому я продолжал идти дальше.

Местность за это время снова поменялась. Деревья уступили место кустам, а те, в свою очередь, стали попадаться все реже и реже. Более того, даже трава постепенно измельчала, а потом и вовсе исчезла, оголив высушенную солнцем каменистую почву. Долго дивиться таким разительным переменам не пришлось, невдалеке показалась рощица мертвых деревьев, которые ночью выглядели сюрреалистичнее некуда. К сожалению, никаких рукотворных строений по пути так и не встретилось, поэтому, ощутив, что скоро мне станет абсолютно все равно, где спать, я свернул к этой роще. Она располагалась на приличном расстоянии от реки, поэтому можно было надеяться, что голодных комаров там не окажется.