Меценат из ментовки - Александр Чернов

На общественном транспорте Жорик решил не ехать. Грязный растерзанный вид, в котором он пребывал после схватки, привлек бы внимание пассажиров. Привольнов выбрался к дороге выбрал плохо освещенный участок местности и остановил такси. Пока ехал по ночному городу, размышлял.

«Официант сказал, что компания в «Аладдине» поджидала начальника или шефа. Вместо него, как я уже решил, пришел киллер Загребнов, которого нанял главарь банды, все тот же начальник. А где бывает начальник? Конечно же на работе. А раз Епифанов, Коростылев и Пономарев работали, то логично было бы предположить, что либо шеф котельной, либо глава фирмы «Горячий ключ», либо директор фирменного магазина или начальник мастерской по установке стиральных машин и есть главарь расстрелянной в кафе банды. Он же и убийца Загребнова. Врачиха-паталогоанатом в вагончике сказала, что Андрюха умер полтора часа назад. Я прибыл на стройку в восемь часов. Значит, смерть Загребнова наступила в шесть тридцать. Следовательно нужно узнать где находились шефы Епифанова, Пономарева и Коростылева в это время. У кого из них не окажется алиби, тот и есть искомый главарь банды, источник всех моих бед. Худо-бедно, но дело движется вперед».

На перекрестке Жорик вышел из автомобиля и направился к дому Ситниковой.

Вова Муха, Вова Муха, моя новая кликуха,

Познакомьтесь с Вовой, фраера.

Я прошу вас Вова Муха, пожелайте мне не пуха,

Пожелайте мне не пуха ни пера.

Лесоповал «Кликуха»

На следующий день Привольнов проснулся в приподнятом настроении. Он знал что ему нужно делать, видел конкретную цель. Жорик рассчитывал за день, максимум за два раскрутить дело, вывести главаря на чистую воду, вынудить его сознаться в преступлениях и сдать Ковалеву с Лысенко. А потом, потом, Жорик наконец-то покончит с унизительным положением альфонса и отщепенца, в какое попал по дурости, выйдет из подполья и вернется к обычной жизни. Нет, не к обычной. Пить Привольнов не будет. Он устроится на работу и с первой же получки возвратит Ситниковой все ее деньги, которые она потратила на него.

Хозяйка уже ушла на работу. Жорик съел оставленный ею в кухне на столе завтрак, потом оделся в вычищенную и зашитую накануне одежду, и покинул квартиру.

Экскаваторный завод и его окрестности находились в стороне от проспектов и центральных улиц. Здесь отсутствовали неоновые вывески, не проносились машины, не сновали пешеходы. Дороги давно не ремонтировались; частные дома перемешались с серыми двухэтажными хрущевками; улицы пересекались улочками, переулками, закоулками и тупиками, тишина и покой которых наводили на мысль, что если жизнь здесь не остановилась вообще, то наверняка протекает медленно и уныло.

Жорик высадился на остановке, поплутал по закоулкам и выяснил-таки у местных жителей, где находится котельная экскаваторного завода. К счастью, она располагалась не на самой территории завода, куда вход посторонним наверняка был закрыт, а рядом с ним и обслуживала помимо завода два квартала. Неширокая прямая дорога поросшая с обеих сторон деревьями привела Привольнова к железным воротам, за которыми высился ряд строений и длинная железная труба с часто приваренными к ней скобами. Впрочем, приварены они были, наверное, и не так часто, просто такое впечатление создавалось, если смотреть снизу. Жорик заглянул в калитку.

У ворот под сенью вековых деревьев стояла кирпичная сторожка. В ней за открытым окном сидела полная с подкрашенной сединой в волосах старуха, с добрым умиротворенным лицом. Глаза у нее были прикрыты, рот приоткрыт, очки с толстыми линзами съехали на кончик толстого носа. Старуха дремала с вязанием в руках и, судя по ее едва заметной улыбке, притаившейся в уголках бледно-розовых губ, видела хороший сон. Жорик постучал в стекло. Старушка встрепенулась и взглянула на Привольнова поверх очков.

― Чего тебе? ― прикрыв ладошкой рот, зевая, спросила она.

В знак приветствия Жорик кивнул:

― Приятных сновидений. Мне начальник котельной нужен, бабушка. Могу я его увидеть?

У старушки, видать, была вставная челюсть, которая плохо держалась во рту. Издав чмокающий звук, сторожиха поставила ее на место и взялась за вязанье.

― Увидеть, конечно, можешь, ― объявила она с нотками иронии, ― но только не здесь и не сейчас.

― На том свете что ли? ― пошутил Привольнов.

Старуха махнула на Жорика спицей.

― Типун тебе на язык! Накаркаешь еще, ― произнесла она и пробубнила себе под нос так тихо, что Привольнов с трудом расслышал: ― Мало нам покойников-то.

― Ну, где же он тогда, бабуля? ― усмехнулся Привольнов упорному нежеланию бабки говорить, где ее шеф, а может, наоборот, стремлению почесать язык. ― Из тебя как из партизана на допросе признания не вытянешь.

Старуха фыркнула:

― А я почем знаю? Не пришел еще на работу.

― А когда приходит? ― набираясь терпения, спросил Жорик.

Сторожиха повела пухлым плечом:

― Не докладывал. Начальник ведь.

― Ну хоть приблизительное время скажи, ― голосом канючащего пацана произнес Привольнов. ― Ждать мне его или нет.

― А подожди, ― охотно согласилась старушка. ― Может, подъедет сейчас.

― Что ж, подождем, ― Жорик сел на скамейку, стоявшею под окном проходной и, закинув ногу на ногу, стал рассматривать территорию котельной.

Минуты через две из дверей домика вышла сторожиха. Она присела рядом с Привольновым и пристроила на коленях вязанье.

― Чего к начальнику-то? На работу к нам? ― Служба в проходной котельной, стоящей на отшибе, скучная. За целый день словом перекинуться не с кем. Старуха рада была неожиданному собеседнику.

― А вам что работники требуются? ― поддерживая разговор, поинтересовался Привольнов.

― Требуется. Вон место оператора освободилось. Насколько я знаю нам еще электрик нужен. Мы же не только зимой в отопительный сезон работаем. Горячая вода людям круглый год нужна.

― Нет, бабуля, мне сейчас не до работы, ― признался Жорик. ― Хочу у вашего шефа кое-что про Епифанова узнать. Я его родственник.

― Это Сашки-то? ― тихонько ахнула сторожиха и уставилась на Привольнова.

Жорик тяжело вздохнул.

― Ну, да. Убили вот брательника.

Сторожиха вновь заработала спицами.

― Слыхала уж про Сашку. Жизнь какая. Застрелили его в каком-то кафе. «Султан» что ли.

― «Аладдин», ― поправил Жорик.

― Вот-вот, ― закивала старуха. ― Из милиции к нам приходили, все расспрашивали. ― Пожилая женщина надолго замолчала, а потом неожиданно призналась: ― А если честно, допрыгался ваш Сашка. Беспутный он был. Все по ресторанам любил ходить да по кафе, бражничал. И до девок был охоч. Ему за пятьдесят лет-то было, в его годы люди уж внуков имеют, а у него ни жены, ни детей, потаскухи одни. С Танькой вот Светловой спутался. Она здесь неподалеку живет. Муж дурачок у нее, так она все к Сашке в котельную шастала, когда смена его была. Да уж, знаю я, собственными глазами видела. А начальник наш все ему прощал, потому как дружками закадычными они были. Учились что ли в одном классе. Он очень переживал, когда Сашку-то убили. Да и сейчас переживает. ― Старуха вздохнула: ― Да-а, отгулял Епифанов. Деньги-то на кутежи у него всегда были. И где, спрашивается, брал? В карты небось играл. ― Речь сторожихи текла плавно, она будто рассуждала вслух. ― А может, и темными делами занимался. Кто знает. Он ведь, я слыхала, за ограбление сидел. Правда? ― и пожилая женщина бросила в сторону Жорика вопросительный взгляд.