Пятая авеню - Кристофер Смит

В дверь кабинета постучали. Майкл. Луис разрешил ему войти. Дверь распахнулась, и его сын оказался на пороге кабинета. Он нерешительно остановился, глядя на Спокатти, стоявшего в дальнем углу кабинета, и только потом перевел взгляд на отца. По выражению лица Майкла было видно, что он надеялся на приватный разговор. Луис, глядя на него, думал, как бы он отреагировал, узнав, что его пса убил не кто иной, как Спокатти. Ясно, что особой приязни он бы к нему не почувствовал.

Луис представил их друг другу.

– Майкл, это Винсент Спокатти. Он будет работать с нами.

Спокатти, сделав несколько шагов вперед, пожал руку Майкла.

– Я очень рад нашей встрече, – сказал он. – Я прочел почти все ваши книги. – После этих слов улыбка на его лице превратилась в гримасу. – И очень расстроился, когда узнал, что случилось с вашей собакой. Ваш отец рассказал мне. Это ужасно.

Луис, поймав взгляд Майкла, движением головы указал ему на кресло, стоявшее напротив его письменного стола. Немного погодя он велит Спокатти заткнуть рот.

– Майкл, почему ты не садишься? – спросил он. – Наша беседа продлится недолго.

– На вас это плохо подействовало? – обратился к нему с вопросом Винсент. – Я имею в виду смерть вашей собаки?

Майкл повернулся, намереваясь уйти. Луис бросил на Спокатти пристальный недовольный взгляд и вернул Майкла обратно.

– Пойми, – стараясь придать голосу мягкость, сказал он, – Винсент о тебе беспокоится. У него самого есть собака. Еще раз обещаю тебе, что разговор будет не длинным. Выпьешь кофе?

Майкл с удовольствием выпил бы кофе, но не с этим человеком. Он отрицательно покачал головой и с неохотой сел в кожаное кресло.

Луис повернулся к Спокатти.

– Ну а ты будешь кофе?

– С удовольствием.

– Я, пожалуй, присоединюсь к тебе. – Луис нажал клавишу переговорного устройства. – Джуди, принесите нам два черных кофе.

– Для меня со сливками и с сахаром, – напомнил Спокатти.

– Сегодня обойдешься.

Сидя за письменным столом, Луис смотрел на Джуди, принесшую кофе. Она была в белом накрахмаленном костюме, подчеркивающем стройность фигуры, и с новым бриллиантовым браслетом, который шеф подарил ей сегодня утром. Когда она разливала кофе, Луис уловил едва ощутимый аромат. Этот запах напоминал ему духи, которыми пользовалась Энн.

Когда секретарша вышла, Луис через стол в упор посмотрел на Майкла. Сходство его сына с матерью было разительным. От черных волос и голубых глаз до прямой нижней линии челюсти, все у них было одинаковое.

– Сегодня утром у меня был телефонный разговор с Сантьяго, – сообщил Луис, глядя на Майкла. – Мы достигли определенного соглашения.

Сын выпрямился в кресле.

– И что это за соглашение? И что он вообще сказал?

Луис отвечал медленно, тщательно подбирая слова.

– Среди прочего он заверил меня, что твоя собака дело не его рук.

– И ты этому веришь?

– Нет, – не раздумывая, ответил Луис. – Я уверен, что это сделал именно он. Я также уверен и в том, что ты бы тоже лежал мертвым на полу в своей конуре, если бы не пришел на встречу со мной. Мы все должны быть благодарны судьбе за это.

Озабоченность отца, казалось, не произвела на Майкла никакого впечатления.

– Что это за соглашение?

– Я не давал обещания, что он получит свои деньги – по крайней мере, не сейчас. Сейчас ты живешь во времени, которое тебе дали в долг. И время это, если быть точным, немного меньше трех недель. Но я бы, Майкл, не полагался полностью на его слово. После того, что он сделал с твоей собакой, думаю, что разумнее всего было бы твердо усвоить, что Сантьяго нельзя доверять на слово.

– А ты можешь… если я сделаю все, о чем ты просишь… Ты отдашь ему эти деньги?

– Конечно.

– Что-то я не совсем в этом уверен.

– Вероятно, по той же причине, по которой у меня нет уверенности, что ты выполнишь свою часть нашего дела. Мы ведь так долго жили в разлуке, Майкл. Мы же не знаем друг друга.

– А это один из способов узнать друг друга…

Лицо Луиса исказила злобная гримаса.

– Майкл, я ведь никогда не просил тебя уезжать. Пока не напечатали твой первый роман, я не знал ни где ты живешь, ни как ты живешь… Я вообще не знал, жив ты или нет! Ты не был дома шестнадцать лет, ты изменил имя, а теперь, спустя все эти годы, ты пришел ко мне просить о помощи. Не надейся, что ты получишь ее просто так, не оказав мне соответствующую услугу. Так дело не пойдет.

Разумеется, так дело не пойдет…

– Скажи, чего ты от меня хочешь?

– Ты уже знаешь, чего я жду от тебя в отношении Джорджа Редмана.

Майкл не произнес ни слова.

– Но до того, как это произойдет, ты должен сделать еще кое-что.

– И что же это?

Луис посмотрел прямо в глаза своего сына.

– Я хочу, чтобы ты женился на Лиане Редман.

– Послушай, Лиана, если ты не хочешь жить здесь постоянно, то, ради бога, хотя бы возьми у меня хоть немного денег. Ты никогда не найдешь в этом городе приличной квартиры с теми жалкими грошами, что у тебя есть. Ты же не хочешь поселиться в какой-нибудь дыре?

– Если не будет ничего другого, то придется.

Гарольд Бейнс с усталой гримасой на лице отвернулся от окна, возле которого они стояли. Яркое послеполуденное солнце заливало его седеющие волосы, рубашку и брюки цвета хаки. С усталым вздохом он произнес:

– Твоя вдруг появившаяся гордость смертельно меня утомила. Ты не хочешь чего-нибудь выпить?

– Я не привыкла пить так рано.

– А вот для меня как раз время для этого. Пойду сделаю для поднятия бодрости один из твоих мартини. Уверен, что ты составишь мне компанию.

Лиана подтвердила его предположение и стала наблюдать, как лучший друг ее отца направился к бару, расположенному у противоположной стены библиотеки. Он казался ей похудевшим. На приеме в «Редман Интернэйшнл» Гарольд поначалу выглядел утомленным, но затем стал веселым и энергичным. Она снова пыталась понять, болен он или это утомительные хлопоты, связанные с поглощением «УэстТекс», наложили свой отпечаток. Лиана уже было собралась спросить его об этом напрямую, но, обдумывая, как бы получше сформулировать вопрос, обвела взглядом библиотеку. Эта комната была ее самым любимым местом во всем доме.

Ее огромные, от пола до потолка, окна выходили на музей «Метрополитен», расположенный на противоположной стороне Пятой авеню, запруженной сейчас на всем ее протяжении народом и залитой золотым солнечным светом. Повернув голову, девушка увидела перед собой на столе множество фотографий в серебряных рамках. Кроме групповых снимков всей ее семьи она нашла и два своих – на первом она была снята еще тогда, когда была ребенком, на втором – прошлым летом, она сидела в парижском кафе. Они были в ее любимом городе, вдвоем с Гарольдом, на долгих каникулах.