Миссия невыполнима - Василий Орехов

Синхронным движением оба диспетчера подняли правые руки и утерли холодный пот со лбов.

Никто не связал появление на станции гениального пьянчужки-ремонтника с едва не случившейся аварией. И совершенно напрасно. Потому что накануне инцидента у службы безопасности несколько раз выходили из строя камеры наблюдения в запретной для посторонних зоне технических помещений. Ничего серьезного, всего на пару секунд сбивалось изображение, а поломка мгновенно устранялась похлопыванием по монитору. Однако за это время по коридору успевала проскользнуть незамеченной серая тень в старом рабочем комбинезоне. Когда же тень добиралась до ключевых узлов аппаратных систем, сигнал с видеокамер незаметно переключался на воспроизведение с некоего портативного устройства, искусно спрятанного в каюте Улофа Йоханссона, на которое были записаны те же самые интерьеры, только совершенно безлюдные. Впрочем, если бы даже кто и обнаружил это секретное устройство, то никогда бы не подумал, что оно такое уж секретное и вообще важное, ибо внешним видом оно больше всего напоминало пьяный кошмар радиомонтажника, а не аппарат, реально способный хоть как-то работать. Кое-как спаянная кучка деталей из нескольких ремкомплектов. Деваться Йоханссону было некуда – ведь он попал на станцию почти голым, поэтому пришлось импровизировать на месте. Однако результат превзошел все ожидания. Служба безопасности станции была абсолютно убеждена, что диверсия исключается. Никто не смог бы проскользнуть мимо бдительного ока охранников, а повреждения в ключевых узлах станции были хоть и редчайшими, но всего лишь стечениями обстоятельств – раз в сто лет бывает так, что и палка стреляет. Контроль за техническим состоянием станции резко усилили, а героя-шведа, категорически отказавшегося с позором и без средств к существованию возвращаться на родину, приняли в штат на должность младшего техника.

Предварительно, конечно, о громиле навели самые подробные справки. Выяснилось, что на сухогрузе «Айленд Рок» он был на довольно хорошем счету, хотя и имел взыскания за появление на рабочем месте в нетрезвом виде, а до этого служил в частях технического обеспечения армии Соединенных Миров, имел несколько благодарностей от командования, но в конце концов оказался уволен за беспробудное пьянство.

– Имей в виду, – предупредил гения электроники начальник станции, – до первого прокола. Если напортачишь в пьяном виде – вышвырну без всякой жалости.

– Я только подогревшись и работаю нормально, – пробурчал швед. – Случаются поразительные прозрения! На трезвую голову я способен только гайки крутить…

– Я тебя предупредил, – погрозил пальцем начальник станции, но все-таки разрешил новому сотруднику официально покупать в дьюти-фри самый дешевый алкоголь. Еще лет десять назад он ни за что не согласился бы на то, чтобы штатный ремонтник бродил пьяным по его станции, распространяя мерзкий перегар адского зелья и дурной пример среди сотрудников. Однако за последние годы нравы заметно смягчились, спиртное понемногу перестало считаться смертным грехом, а вот с квалифицированным персоналом начались проблемы – из-за дурацких реформ короля Абдельмаджида многие иностранные специалисты покинули планету. Так что мистер Йоханссон все же стал членом компании «Хатами» королевства Аль-Сауди – пока на птичьих правах, но с полным пансионом.

С другой стороны, воспитательный момент для других сотрудников, на который рассчитывал начальник станции при приеме шведа на службу, сработал в полной мере. Сотрудники на наглядном примере уяснили, насколько отвратительно пьянство. Несмотря на внушительные габариты Улофа, он быстро стал парией: по мнению саудитов, он вел себя не так, как подобает мужчине. Такой огромный и крепкий человек обязан быть гордым и надменным воином, а не сутулым алкоголиком с вороватым взглядом, который регулярно валяется в коридорах вусмерть пьяным, вследствие своих габаритов путаясь под ногами у приличных людей. К тому же, несмотря на габариты, он оказался совершеннейшим пацифистом. Над Йоханссоном начали зубоскалить и издеваться, сначала за спиной, а потом и в лицо – а он, вместо того чтобы достойно ответить обидчикам, только терпел и пожимал плечами. Проявив себя опытным бойцом-скандалистом в борьбе с государством, огромный швед оказался совершенно беспомощен в личном единоборстве – что, впрочем, было характерно для кяфиров, принадлежащих к протестантской ветви христианства. Понемногу он начал получать тычки и оплеухи, все более и более сильные, которые сносил с тем же стоическим терпением, недостойным истинного мужчины. Больше всего усердствовала в оплеухах охрана станции, потому что Улоф постоянно лез в особо охраняемые места, куда даже ремонтные бригады допускали лишь по специальным разрешениям от начальника станции. Слова о том, что доступ в закрытую зону запрещен, на Йоханссона не действовали совсем – он тупо пер вперед, как танк, бормоча: «Посадочную автоматику надо бы проверить, плохие показатели…» или «Не нравится мне что-то фидер сорок четыре…». И лишь затрещины приводили его в чувство. Однако когда пару раз мелкие, но довольно досадные поломки случились именно в тех участках системы и блоках, к которым пьяница швед так рвался, но не получил доступа, начальник станции махнул рукой и велел пускать его везде, куда ему заблагорассудится: дешевле выйдет.

– Вы только приглядывайте за ним, чтобы не напортачил чего-нибудь по пьяному делу, – устало распорядился он.

В один из вечеров, когда Азиз и Маджид заступили в ночную смену, Йоханссон явился в диспетчерскую с инструментами. Он был совершенно трезв и оттого предельно мрачен, больше обычного смахивая на угрюмого канадского лося.

– Привет, Улоф! – обрадовался Маджид. – Что случилось?

– Профилактика. – В таком состоянии швед не был настроен на разговоры.

– У нас все нормально работает, – заметил Азиз.

– Защитные системы сбойнули, – кратко пояснил Йоханссон, открывая металлическую дверцу системного шкафа, за которой змеились и переплетались толстые разноцветные кабели.

Азиз посмотрел на Маджида. Тот пожал плечами.

Некоторое время Улоф возился в шкафу, щелкая переключателями и отсоединяя провода. Вскоре диспетчеры перестали обращать на него внимание, погрузившись в свою работу.

– Порядок, – проговорил наконец швед. – Работает как часы. Какой-нибудь транспорт сейчас заходит на погрузку? – поинтересовался он, не переставая манипулировать тумблерами.

– Ага, – отозвался Маджид. – «Си Бриз», американец.

– Ну, тогда пусть сперва пристыкуется, а потом я подключу следящую систему, чтобы сбоя не было.

– Эй, – забеспокоился Азиз, – а если на нем какие недозволенные вещества? Как же мы его пристыкуем без системы?

Йоханссон хмыкнул:

– Брат, ты давно в последний раз ловил тут контрабанду? А «Си Бриз», судя по архиву, тут уже больше десятка лет мотается, парни свою работу знают и ерундой не занимаются, себе дороже. Брось, всего один транспорт без контроля. Нет, если хочешь, конечно, я все подключу прямо сейчас, но тогда может выйти сбой, и система вообще зависнет на несколько часов.

– Не занудствуй, Азиз, – посоветовал Маджид. – Пускай стыкуется. Зачем нам головная боль на всю смену? Столько лет уже не было инцидентов – с чего ты взял, что именно с этим случайно подвернувшимся транспортом именно сегодня что-то не так? Знаешь, какой это процент по теории вероятности?..