Свидетельница - Алина Знаменская

– Понимаете, дорогая Светлана Николаевна, какое дело… Чтобы правильно построить защиту, адвокат должен знать о своем подзащитном всю правду. Все как есть. А мне показалось, Игорь Петрович что-то не договаривает. Он не хочет рассказать мне правду.

– Но почему вы так решили? – насторожилась я.

– Да уж поверьте, я старый вояка и за версту чую, когда человек виляет. Игорь Петрович или не доверяет мне, или он в чем-то виноват.

Мне стало неуютно. Мы стояли напротив детсада. Прямо перед нами светились окна второго этажа. Я видела крупную фигуру логопеда и кукольную – Иришки. Обе они размахивали руками, как две глухонемые.

– Мой муж не мог убить человека, – сказала я. – И вы должны это доказать.

Адвокат вздохнул.

– Что я и пытаюсь сделать, – продолжал он. – Для этого я хотел бы узнать телефоны всех знакомых вашего мужа. Игорь Петрович сказал, что они в синем блокноте в его рабочем пиджаке.

– Да, да… Заедем домой, я отдам вам блокнот.

– Самое плохое, что нет алиби. Никто из тех, с кем я побеседовал, не мог сказать, где был ваш муж вечером седьмого марта. А сам Игорь Петрович, кроме «гулял по городу», ничего существенного не придумал. И мне это не нравится.

* * *

Знакомство с адвокатом ничего не изменило. Я поняла, что должна сама распутать этот клубок и во что бы то ни стало выяснить, где именно был Игорь в тот злополучный вечер. Для этого мне нужны были деньги.

Я упаковала шубу и отправилась в магазин «Меха». У меня не было пока никакого плана, но я чувствовала, что должна избавиться от этой шубы, как от обузы. Никогда не думала, что такое возможно, – что захочу избавиться от дорогой шубы, которая у меня появилась впервые в жизни.

В магазине было пусто, несмотря на субботний день: зима подходила к своему завершению, никто не рвался за шубами.

Я вообще не сразу нашла продавцов. Только когда увидела носок чьей-то туфли из-за ширмы, поняла, что продавцы пьют чай и сплетничают.

Мне всегда неудобно отрывать людей во время чаепития. Я села со своей шубой на диванчик и стала дожидаться, когда кто-нибудь освободится и подойдет к стойке.

– Я, когда своему передачки туда носила, кого только не повидала там, девочки… – услышала я. – И воров в законе, и шпану всякую, и настоящих убийц. Вот, думаю, блин, общество…

– Конечно, – сказал кто-то. – Если бы ты в консерваторию на свидания ходила, а то в тюрьму! И долго он сидел?

– Год в тюрьме, потом на зоне три. Туда тоже ездила… Всего повидала.

Чья-то туфелька покачивалась в такт разговору. Звякала ложечка в чашке.

Я вдруг испугалась, что разговор сейчас коснется моего мужа. Я прямо-таки ощутила это. Но, как приклеенная, продолжала сидеть на диване, прижимая к себе сумку и шубу.

– Он у меня по глупости попал.

– «По глупости»! Можно подумать, теперь он у тебя умнее стал.

– Нет, ну мой-то дурак, я согласна. Но Игорь-то! Умный вроде мужик… Образованный. Хлебнет теперь.

Звук разбитой чашки заставил меня вскочить. Одновременно со мной кто-то вскочил за ширмой. Сумка моя упала с колен и звякнула замками. Из-за ширмы как-то боком выскочила Марина. У нее была мокрая юбка. «Чай пролила», – подумала я. Поздоровались на автомате.

– Света? – Марина несколько секунд смотрела на меня, затем шмыгнула за ширму, и вместо нее выглянули две головы. Этих продавщиц я не знала.

– Я вот шубу принесла, – залепетала я. – Не подошла.

– Да мы все понимаем, – выползая из-за ширмы, заверила меня рыжая, кудрявая, полная продавщица. – Вы супруга Игоря? Мы все понимаем.

– Вы ложьте шубку-то на прилавок, – любезно предложила другая. – Ложьте. Мы все оформим, не волнуйтесь.

Марина вышла из-за ширмы, прижимая к юбке полотенце.

– Где у нас веник? – спросила она.

– Да уберем мы, не суетись, – успокоила ее рыжая. – Ты вот отсчитай даме деньги. Это ведь твоя продажа. Оформи.

– Сейчас, подождите минутку, – не глядя на меня, проговорила Марина. А тогда, в аэропорту, она показалась мне такой уверенной. «Жалеет меня», – решила я.

Марина отнесла полотенце, вернулась за стойку, нашла тетрадь с продажами. Долго что-то в ней искала.

Продавщицы вымели осколки и вернулись к нам.

– Как там Игорь? – участливо спросила полная рыжая. – Что слышно?

В ее тоне просквозило какое-то деланное участие, захотелось скорее уйти.

– Я уверена, что муж скоро будет дома, – как можно тверже сказала я.

Марина сосредоточенно отсчитывала деньги.

– Да и мы в этом уверены, – согласилась продавщица. – Мы и следователю так сказали. Игорь весь день веселый был, шутил. И чтобы он после этого на мокрое дело пошел? Да кто поверит?

– Вот деньги. Пересчитайте.

Марина сунула мне пачку и юркнула за ширму. Оттуда она выскочила с чашками, пронеслась мимо нас.

– Чё ты носишься? – удивилась кудрявая продавщица. – Рома сегодня не появится, успеем посуду-то убрать.

Я сунула деньги в сумку и вышла из магазина. Брела мимо прозрачных витрин с высокомерными неприступными манекенами, мимо многочисленных ленивых покупателей. Хотелось скорее уйти отсюда, чтобы хотя бы не видеть равнодушных и самодовольных лиц. Я так разогналась, что с разбега вписалась кому-то в грудь.

– Вот так встреча!

Это был Женя. И не один, со Степочкой.

– У вас что-то случилось? – догадался Женя по моему лицу. А может, ему милицейское чутье подсказало.

От его вопроса я не сдержалась – стала шмыгать носом.

– Не плачь, – громко сказал Степочка. На его голос оглянулось сразу несколько человек.

– Давайте-ка зайдем куда-нибудь, – предложил Женя.

Мы зашли в пиццерию и заняли столик у окна.

– Тебя обидели? – снова громко спросил Степочка.

Я покачала головой.

– Света, не молчите. Я могу вам чем-то помочь? – участливо наклонился ко мне Женя. У него был добрый взгляд. Редко у мужчин бывает такой незатейливый, участливый взгляд.

Меня осенило:

– Можете! – Я кивнула. – Вы же в милиции работали, наверняка знаете, что и как!

Я стала сбивчиво рассказывать, как все было. Скакала с пятого на десятое, уносилась мыслями в прошлое, боясь упустить что-то важное, вязла в деталях и снова возвращалась в тот злополучный вечер накануне Восьмого марта. Женя молча курил. Степочка ел пиццу и запивал колой. Я решила, что само небо послало мне Женю, я ведь уже совсем забыла о нем. А вдруг?

– Ничего не могу обещать, – наконец заговорил он. Увидев всплеск разочарования на моем лице, поспешил продолжить: – Кроме того, что я, конечно же, займусь этим. Ведь вы помогли мне.