Беззаконные края - Борис Громов

Тот сует нос в мешок и едва не отбрасывает его в сторону.

– А вот это зря. – В голосе Фишера теперь слышится неприкрытая угроза. – Отнесешь и отдашь лично паханам в руки. И не дай бог, я узнаю, что не донес, – лично тебя на ремешки порежу. То-о-оненькие такие. Все понятно?

Уголовник смотрит на «особиста» словно кролик на удава и медленно кивает.

– Тогда свободен. И своим скажи, пусть думают быстрее. Времени им – до утра. Не надумают, пусть пеняют на себя. Но если утром мы ничего интересного от них не услышим, лучше вам самим позастрелиться. Не так больно и страшно подыхать будет.

Сообразив, что Фишер уже все сказал, парламентер во все лопатки припустил назад, к роще. Мешок болтался в его безвольно опущенной руке и молотил бегущего по ногам, но он этого, похоже, не замечал.

– Артем, а что там?

Конечно, догадки на эту тему у меня имеются, но хочется узнать, так сказать, из первых рук.

– Голова твоего «тезки», из-за которого ты теперь решил на Франта отзываться, – отвечает Артем и оборачивается к остальным: – Давайте-ка, мужчины, назад к ОВД. На постах остаются только дозорные. Остальным всем собраться – совет держать будем.

Ни в холле перед дежуркой, ни даже в актовом зале отдела полиции мы все, понятное дело, не поместились. Поэтому «народное вече» собралось прямо перед зданием, вокруг нескольких костров. Благо неожиданно прекратились мерзкие, так задолбавшие уже за последнюю неделю осадки. Просветов между закрывшими небо низкими, почти черными облаками – ни малейших, но тенденция обнадеживающая.

– Вопрос на повестке дня всего один, мужчины. – Голос у Артема поставленный, все же армейский офицер, вроде и не надрывается, но слышно хорошо и всем. – Как жить дальше?

– А варианты есть? – выкрикивает кто-то из задних рядов.

– Есть, – спокойно, словно ожидая подобного вопроса, отвечает Фишер. – И даже несколько. Можно упереться рогом и встать нерушимой стеной. Патронов до фига осталось?

Ответом ему лишь тишина. Боеприпасов у нас – минут на тридцать боя средней интенсивности. Потом – разве что только на кулачках…

– И я о том же, – продолжает Рыбальченко. – Второй – бросить все и, пока бандиты до утра думают, постараться небольшими группами отсюда щемануть кто куда, в разные стороны. Кто-то, возможно, вырвется и уйдет в ту же Кострому. В Галич бессмысленно, Галич после Чухломы следующий. Но уйти смогут точно не все, а только самые везучие. Тех, кто тут останется, и наших, и просто местных, тоже можно с ходу списать в «двухсотые»[28], у них шансов нет в принципе. Чухлому урки чисто из гонору с землей сровняют, доказывая себе, что они нас победили. Как вам такой расклад?

И снова тишина. Похоже, и этот вариант развития событий народу не приглянулся.

– Ну и третий вариант: можно, пользуясь тем, что мы их сейчас здорово напугали, а реальных наших сил и возможностей они до сих пор не знают, вырвать у них перемирие, а то и какой-никакой мир на наших условиях. Только действовать нужно тонко и хитро, чтобы со стороны казалось, что это не мы что-то им предлагаем, а они нам. А мы всего лишь соглашаемся. Причем милостиво, с позиции сильного. Мол, черт с вами, мы можем вас и передавить, как клопов, но возиться не хочется, да и дел других полно. Ну, что-то в таком духе…

– А получится? – В голосе из толпы слышно серьезное сомнение.

– Не буду врать, шанс далеко не стопроцентный. Но он есть. И если получится, то итог для нас выйдет куда лучше, чем в первых двух вариантах. Ну, а если не выйдет… А что нам, собственно, терять-то?

Тут он прав. Что при попытке принять последний, безнадежный бой, что при бегстве шансов выжить у нас никаких – умрем точно. И если с переговорами не прокатит – то же самое. А вот если выгорит…

– Так что, смертнички, как помирать будем: быстро или попробуем напоследок помучиться?

Общее мнение выразил Руслан, очень похоже изобразивший короткий смешок красноармейца Сухова и ответивший его же голосом:

– Лучше, конечно, помучиться.

– Ну, раз по данному вопросу повестки определились, погнали дальше…

– Погоди, Артем, – влезает неугомонный Кенни. – Так вроде один вопрос на повестке был, нет?

– Второй плавно вытекает из первого, – нимало не смущаясь, жестом обрывает его Фишер. – Раз решили идти на переговоры, нужно определиться, на какой выгодный для нас расклад мы будем зэков наталкивать. Что они нам такого заманчивого могут предложить, на что мы, так уж и быть, сможем согласиться.

Мнений оказалось много, вернее, много вариаций на тему нескольких основных «сюжетов». И вот тут Артем свои скрытые доселе таланты продемонстрировал во всей красе. Убеждал, отвечал на вопросы, причем толково и доходчиво, обрисовывал, чем и что может в итоге закончиться, во что вылиться. Спорили долго и уже глубокой ночью пришли-таки к единому мнению.

Перебить бандитов мы не сможем, ни сейчас, ни позже. Да, через некоторое время мы подлечим раненых, подтянем подготовку резервистов, возможно, еще каким-то личным составом обрастем, добудем боеприпасов… Но и уголовники в это время тоже будут только сильнее становиться. Сомневаюсь, что их паханы свое воинство распустят. А значит, открытое прямое противостояние – изначально не вариант. Отжать под себя какие-то земли, выбив для них гарантии «экстерриториальности»[29], в принципе, можно. Но это в конечном итоге все равно тупик. Рано или поздно такой анклав все равно возьмут к ногтю: окружат со всех сторон, заблокируют и задавят, как питон кроликов. Да, проживем чуть дольше, но и только. Да и чисто моральный аспект… Для жителей этой самой территории мы кем будем? Вот прямо сейчас мы для Чухломы – спасители. А если останемся тут насовсем? Расквартируемся, обложим налогами? Были бы у нас серьезные материальные ресурсы и специалисты, мы могли бы попробовать подменить собой государство: наладить хоть какое-то энергоснабжение, медицину, школу для детворы, распределение продовольствия. Но ничего этого у нас нет и не будет. Есть полторы сотни отлично подготовленных мужиков, умеющих только воевать… И как нас назвать тогда? Чем мы будем отличаться от тех же бандитских «бригад», что в девяностые всех и вся «крышевали»? Которые, ничего не производя сами, отнимали изрядный кусок дохода за «защиту» от таких же отморозков. И все «крышуемые» платили, жить-то хочется, но прекрасно понимали, что платят не за мифическую защиту, а оплачивают свою жизнь или право вести торговлю. А защита – фикция, предлог. Не было бы бандитов, так и защищать ни от кого не нужно… Получается, что ничем, постепенно в тех же самых «торгующих крышей» бандитов и превратимся, не сразу, не все, но точно. А главное, собравшись все вместе, сбившись в кучку, мы словно сами будем напрашиваться на попытку решить проблему с нами одним решительным ударом. И кто-то рано или поздно все равно решится. И если не дурак, то не нахрапом попрет, а предварительно подготовится. Впрочем, я это все уже чуть раньше упомянул: окружение, блокада и – закономерный, пусть и весьма неприятный, финал. Единственный, по мнению Артема, относительно приемлемый выход в том, чтобы разрешить бандитам взять «под крышу» какие-то территории, но самим в тех же краях поселиться, взяв на себя функции чего-то среднего между шерифами, участковыми и ОМОНом. И получиться все должно было примерно как в середине тех же девяностых: про то, что бандиты есть, знали все, более того, почти все их знали и в лицо, и по именам. Чем они занимаются, тоже ни для кого секретом не было. Но вот за цугундер правоохранительные органы брали только уж совсем зарвавшихся, оборзевших и потерявших берега. Остальные продолжали крутить свои дела, тихо и не привлекая внимания. Правда, причины того, что «вменяемых» не трогали, тогда были иными, не теми, что сейчас у нас. Тогда это была банальная коррупция: «толстолобики» исправно платили со всех своих гешефтов представителям власти, а те делали вид, что их не замечают. Сейчас мы бы и рады со всей этой шушерой разобраться, да вот только сил не хватит. И закончится все тем, что разберутся с нами… Конечно, вариант, далекий от идеального, но хотя бы дающий шанс выжить. А это в нашей ситуации – уже немало.