Френдзона: Выход - Дарья Волкова

задумалась о том, что ей делать дальше.

Ну не жить же ей все время у Ромы? Марфа сидела, поджав под себя ногу, и разглядывала Ромкину кухню. Самый большой парадокс заключался в том, что ей у Ромки нравилось. У него уютная квартира, правда совсем не похожая на ее, более лаконичная по дизайну. И много темно-зеленого в интерьере.

Куда ей отсюда уйти? К родителям? Точно нет, Марфа была в это уверена. Самый естественный вариант — к себе домой. Но эта мысль отчего-то совсем не вдохновляла. Ощущение дома так и не вернулось. Из своей квартиры она уехала в Мюнхен, что стало колоссальной ошибкой. Из своей квартиры она уехала в больницу, где потеряла ребенка. Такое ощущение, что собственный дом стал приносить ей несчастье. А у Ромки… у Ромки хорошо. И он рядом. Просто рядом — и хорошо.

Наверное, решать задачи по мере их поступления — не самый плохой вариант.

Ладно, если Рома привез ее к себе — значит, не против, чтобы она жила у него. Ну а Марфа сама — тем боле не против такого варианта. Даже «за».

Но не будет же она находиться целыми днями дома? В конце концов, это называется нехорошим словосочетанием «сидеть на чужой шее». Значит, надо снова возвращаться к вопросу трудоустройства.

Неприятный холодок пробежал по коже. Марфа вспомнила свою последнюю попытку устроиться на работу. Этого неприятного типа, который ее собеседовал, собственную тошноту, потом подсмотренную встречу Ромы с какой-то девицей — а ведь и в самом деле, кажется, клиенткой. Наверное, это и не очень важно теперь. Но именно в тот день, после того собеседования, все в ее жизни сломалось окончательно. И окончилось приемным больничным покоем.

***

Как после этого снова заставить себя пойти на собеседование? Да-да, это у нее не банальная лень, это фобия собеседований! Себе любимой можно придумать миллион и одно оправдание.

Так. Надо дать себе время. Марфа после небольшого совещания сама с собой решила, что не больше двух-трех дней. Максимум — неделя. И что-то точно решить с работой.

А что решать с Ромой — Марфа не представляла. Ей казалось, что когда она лежала обнаженная под Ромой и слушала голос мужа — тогда все запуталось до состояния катастрофы.

А теперь? Теперь что?! Марфа наклонила голову, потерла виски. Что между ними теперь?

Грех прелюбодейства.

Потерянный ребенок.

Ее любовь к нему.

Его… Что Рома чувствует к ней? Но попытка обдумать это привела к тому, что снова вернулся озноб. Она не готова об этом думать. Ей страшно об это думать.

Господи, нет. Только не это. Опять это «не-в-ресурсе-не-в-потоке-зато-в-депрессии»?!

В прошлый раз из этого состояния Марфу резко выдернул тот факт, что она беременна. А потом ребенка у нее забрали. И она проваливается еще глубже. Еще ниже.

Она слабачка. Она тряпка. Она инфантильная. Но она не вывозит.

Марфа резко встала и пошла драконить Ромкин телевизор на предмет сериалов.

Звук пришедшего на телефон сообщения застал ее на четвертой или пятой серии какого-то фентезийного сериала. На экране телефона красовалось фото раскрытого платяного шкафа. Ее шкафа — как с удивлением через несколько секунд осознала Марфа.

Роман: Выбирай.

Марфа: Что именно?

Роман: Ну это ты сама решай. В чем ты сегодня пойдешь в театр.

Марфа: Я не собираюсь в театр.

Роман: Значит, выберу на свой вкус.

***

Он привез целый пакет — два платья, брючный костюм, тот самый, бордовый, юбка, джинсы, рубашка. И белье. И пижама.

Пусти козла в огород. А Романа Ракитянского в женский плательный шкаф.

— Через полчаса нам надо выйти, чтобы не опоздать.

— Понятия не имела, что ты заядлый театрал, — Марфа поняла, что спорить с Ромой у нее нет сил.

— Я — нет. Но был все детство истязаем матушкой посредством ТЮЗа. И этот спектакль она мне присоветовала. Ну, ты будешь переодеваться? Время идет!

Марфа закатила глаза.

— Ну тогда — кыш!

— Пойду пока кофе с бутербродом сделаю, — Рома взялся на ручку двери. — Если надо будет замок на спинке помочь застегнуть — зови.

Марфа еще какое-то время молча смотрела на закрывшуюся дверь спальни. А потом со вздохом принялась разбирать пакет.

***

Марфа и предположить не могла, что спустя всего два дня после выкидыша она будет смеяться. Может быть, это веселье было нервное. Может быть даже, истерическое. А может быть, спектакль был и в самом деле смешной. Или во всем виноват бокал шампанского, который в театральном буфете буквально влил в нее Ромка.

***

— Это хороший ресторан?

— Не знаю, — Марфа окинула беглым взглядом зал. — Я здесь раньше не была. Ты разве не почитал отзывы в интернете?

— Зачем мне отзывы, если рядом со мной сидит профессионал? — Роман аккуратно расправил на коленях салфетку. — Мне интересно твое мнение. Что скажешь?

Марфа обвела более долгим и внимательным взглядом зал. Проводила глазами одного официанта, второго. Полистала меню. Развернулась, что найти бар и проинспектировать его взглядом.

Потом снова развернулась к столу.

— Ну так как? — спросил Рома.

— В целом, неплохо. Но, знаешь, есть пара странностей.

— Каких?

***

На обратной дороге они молчали. Но это было другое молчание. Не тягостное. Наверное, даже уютное. Молчание после хорошо проведенного совместного вечера. Рома очень надеялся, что он не выдает желаемое за действительное. Но даже если сейчас это и так — он не свернет.

Так мы и будем проводить вечера, дорогая моя Мрысечка. Театры, кино, рестораны и даже, прости, господи, музеи и выставки. Когда ты немного окрепнешь, я отвезу тебя в аквапарк. В боулинг. На картинг. В зоопарк. Мы проедем все подмосковные усадьбы, куда открыт доступ.

Сидеть и киснуть я тебе не позволю. Еще бы с работой тебе что-нибудь придумать…

***

— Дорогая, что у нас на ужин?

Марфа оторвалась от телефона.

— Пельмешки? — спросила неуверенно.

— Ну пельмешки — так пельмешки. Я варю пельмени, ты делаешь салат.

В те дни, когда они никуда не ездили, Рома исполнял культурную программу сам. Просто открывал рот и вываливал на Марфу все свои адвокатские новости за день. Лишь бы не молчать.

Очень скоро Марфа стала прекрасно ориентироваться в деталях его текущих дел, задавала вопросы — очень, между прочим, грамотные и по делу, они, эти вопросы, даже наводили Ромку на полезные мысли. И сама она, в свою очередь, рассказывала ему о всевозможных казусах и нюансах работы ресторана. Мрыся все-таки прекрасный специалист своего дела. И умница. И чувство юмора у нее прекрасное.

Они подолгу сидели такими вечерами на кухне за чаем