Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости - Бриттни Моррис

– Ты уверен? – спрашиваю я его, жмурясь от света.

Снаружи по асфальту скрипят колеса, так громко, что кажется, будто машина опять сейчас пробьет стену. Но выглянув через пробоину в стене, я вижу, как черный бронированный грузовик уносится по дороге (кажется, одной из передних шин не хватает. Нет, двух). От переднего бампера, который касается земли, разлетаются искры.

Я слышу еще какой-то звук.

Какой-то новый.

Словно из Парка юрского периода.

Это ящеры?

– Так может кричать либо птица-переросток, либо птеродактиль-карлик, – комментирует Питер, – и я даже не знаю, что хуже.

Мимо кафе, хлопая черными крыльями, проносится огромное существо и едва не задевает меня через дыру в стене, а потом уносится прочь.

Мы с Питером переглядываемся.

– Птица-переросток! – выпаливаем одновременно.

Но откуда она взялась? Стервятник освоил какую-то новую технологию? И что нам с ними делать?

Я собираю волю в кулак и подхожу вплотную к окну, аккуратно опираясь коленом на усыпанный стеклом диван. Вглядываясь в солнечный день, я замечаю, что на крыше грузовика отчетливо виднеются три пары черных крыльев, яростно хлопающих на ветру. Каждая из них не меньше дивана, на котором мы сидели. И каждая пара крыльев крепится к спине злобного, шипящего зверя размером с человека… но лица у них не человеческие.

По правде говоря, у каждого из них есть клюв, прямо как на видео, которое присылал мне Ганке.

Я пригибаюсь так, чтобы над подоконником оказались только мои глаза, и рассматриваю их. Вблизи эти существа… гораздо страшнее.

Одно за другим они поворачивают к нам жуткие серые морды, раскрывают крылья, бешено ими бьют, распахивают клювы и издают жуткие вопли, разбрызгивая слюну и показывая ряды острых зубов.

Они спрыгивают с грузовика и…

Так, а почему они до сих пор смотрят на нас?

– Беги! – кричит Питер, снова хватая меня за руку.

Я вырываю сумку из-под диванчика, и мы вместе выбегаем из ресторана. Никогда в жизни еще не приходилось бегать так быстро. Я знаю, что нельзя оборачиваться, и все же оглядываюсь и вижу, как в метре от моей пятки клацает серый клюв. Я кричу, силюсь быстрее шевелить ногами и мчусь за Питером через заднюю дверь в переулок. Мы прячемся за мусорками у ресторана, вспугнув случайно забредшую туда уличную кошку.

Оно и к лучшему. Пусть прячется, пока может.

Мы расстегиваем рюкзаки и принимаемся за давно отработанную процедуру.

Проверяем, нет ли кого поблизости.

Становимся спиной к спине.

Вытаскиваем костюмы.

Пора переодеваться.

Надеваю на запястья веб-шутеры.

Только в этот раз я поднимаю взгляд и понимаю, что нас видят. Одна из крылатых тварей с криком сбивает кого-то на асфальт – темноволосого парня в зеленой кофте с капюшоном – и выбивает из его рук телефон с усилителем вайфая.

Все происходит будто в замедленной съемке.

Включаются рефлексы.

Я бросаю рюкзак и оставшуюся часть костюма и бегу к концу переулка.

Слышу, как Питер сзади выкрикивает мое имя:

– Майлз, стой! Маска!

Но я вижу только, как Ганке, мой друг и сосед по комнате, без сознания падает на асфальт, а сверху на него наваливается пернатый зверь, распахивает пасть с жуткими клыками, с которых капает слюна, и нагибается все ниже.

– Отпусти его! – кричу я, рефлекторно вытягивая руку и отгибая запястье. Не успев понять, что я и правда без маски, стреляю паутиной. Белые нити свистят по воздуху и заклеивают морду существа. Зверь хватается за голову когтями и заваливается на спину, его сбивает такси и протаскивает по переулку кричащей массой перьев, которая ничего перед собой не видит.

Только тогда я разворачиваюсь к Ганке и осознаю: на самом деле он в сознании, просто отворачивался. Он в восхищении смотрит на меня широко раскрытыми глазами, которым сам не верит. Наконец, поднимается.

– Т-т-т-ты-ы, – мямлит он. Ганке настолько поражен, что до сих пор даже не поднял свой телефон и не заметил, как люди в панике бегут по улице. Я нагибаюсь подобрать телефон, отряхиваю его и отдаю Ганке. Он берет аппарат в руки, отворачивается, а потом снова смотрит на меня. Сердце у меня в груди колотится.

Ганке знает.

– Ты… ты ведь… – еле выговаривает он. – Да?

Я глубоко вздыхаю, вспоминая, чего наговорил, когда пролез в комнату общежития и отчаянно выдумывал объяснения. Я ведь всегда так осторожничал, лишь бы не выдать, кто я на самом деле. И соврал ему, когда обещал, что расскажу, если что-то случится. И теперь он знает. Знает все.

Однако, если выбирать между своей тайной и жизнью Ганке, пусть лучше знает о моем выборе.

– Да, – я пожимаю плечами. – Да.

– Н-Н-НО… – запинаясь, произносит Ганке. – А… вот… так… вот та штука… и… и я… да как же ты?…

– Ну да, – отвечаю я, снова пожимаю плечами и прячу руки в карманы. – Извини.

Я знаю, что он сейчас спросит.

Почему ты мне не сказал?

Почему ты мне не доверился?

Как ты мог?

– Майлз, – говорит он с неожиданным для меня смешком. – Да это офигеть как круто! За что ты извиняешься? Это лучший день в моей жизни! Я всегда думал, что ты просто странный, но теперь мне все ясно!

На душе становится гораздо легче: Ганке на меня не злится и, похоже, даже рад, что его лучший друг днем сочиняет биты, а по ночам устраивает кипеж совсем другого рода. А потом я вдруг немного возмущаюсь. Странный? Наверное, у меня поменялось выражение лица – Ганке смеется и снова похлопывает меня по плечу.

– Да не напрягайся, мы все странные. Просто… Просто поверить не могу, и как я не догадался. Само… – Он резко прикрывает рот рукой и широко распахивает глаза. Я удивленно поднимаю брови. – Само собой! – радостно восклицает он. – Окно! Теперь-то все понятно! О боже! Так, постой. У меня есть вопросы. А есть еще один Человек-Паук? Люди-Пауки? Сколько? Ты умеешь общаться с обычными пауками или только с людьми-мутантами? Ты ешь мух? Куда ты прячешь остальные шесть глаз? В смысле, где они у тебя? А паутину сзади умеешь выпускать? Потому что вообще-то большинство пауков выпускает ее из задней части брюшка.

– Ганке, – останавливаю я его и отступаю на несколько шагов: через дорогу от нас с одного здания на другое перепрыгивает гигантская птица. – Не то чтобы я не собирался тебе отвечать, но давай позже? У нас тут есть проблемы посерьезнее.