Сожженные мосты - Александр Афанасьев

Еврей вопросительно уставился на меня.

— Варфоломей Петрович отрекомендовал вас как лучшего портного в этом городе… — решил начать с рекомендаций я. И не ошибся, портной буквально расцвел…

— Из русского посольства… как же, как же… Друзья Варфоломея Петровича — наши друзья… Для друзей Варфоломея Петровича вход всегда открыт. Я Хаим, старый еврей, который умеет немножко шить, а вот этот халамидник[56], который пока и иголку не научился в руках держать, — это Натан…

— Александр Воронцов, — представился я, — если по-местному, то Искандер.

— Да ну их, этих местных, — отмахнулся еврей, — мы сами по себе. А вы, как и Варфоломей Петрович, работаете в посольстве.

— В некоем роде. Мне нужен фрак. Самый лучший, какой только есть.

— Минуточку, минуточку… — засуетился портной. — Натан, ты где ходишь, биндюжник?! Где мой сантиметр?! Где он?!

— Вот он… У вас на шее, дедушка…

— Халамидник! Иди, иди, посмотри, осталась ли у нас италийская ткань… Самая лучшая, кажется, еще были два рулона.

— Извините… — я был вынужден поднять руки, потому что меня бесцеремонно обмеряли сантиметром со всех сторон, — но вы немного не поняли. Мне нужен фрак напрокат. Потом, возможно, я закажу пошить, но…

Договорить мне не дали…

— Господин хороший, как так можно? Старый Хаим живет на этой земле не первый десяток лет, но такого никогда не видел. Ну, у меня иногда берут напрокат фраки всякие халамидники, желающие произвести впечатление на даму, но такому господину, как вы, не пристало носить вещи, сшитые по чужой мерке. Никакая встреча, никакая дама не стоит того, чтобы так не ценить себя. Вы не думайте, для друзей Варфоломея Петровича старый Хаим Вейцман отложит все другие заказы…

— Увы, но вряд ли вы управитесь до следующего дня.

— Следующий день, следующий день… Любую встречу, какова бы она ни была, следует отложить, если не готов предстать во всем параде, вы поверьте старому еврею, он много пожил и многое видал. Правду говорил один мудрый человек, по одежке встречают, а остальное уж и не сильно важно…

— Увы, моя встреча не терпит отлагательства. Она назначена в Голубом дворце.

Честное слово, не хотел. Любой разведчик знает, что такое «маятник», — это когда качаешь ситуацию из крайности в крайность, выводя человека из равновесия. Тут я сказал, даже не подумав — и результат поразил меня. Старый портной Хаим из Тегерана с ужасом отшатнулся от меня, едва не выронив из рук сантиметр…

— Успокойтесь, сударь, — недоуменно произнес я. — Что с вами?

— Вы… русский?

— Русский, — я все больше недоумевал.

— Русский? — переспросил Хаим. — На самом деле русский?

— И в самом деле русский. Чистокровный. Возможно, во мне течет малая толика других кровей, но как минимум на три четверти я русский, это несомненно.

— Но… осмелюсь спросить, что вы собираетесь делать в Голубом дворце?

— В Голубой дворец меня пригласил Его Светлость Шахиншах Мохаммед. Я должен вручить ему верительные грамоты. Я новый посол Российской империи при дворе Их Светлости Шахиншаха Мохаммеда, только что прилетел из Петербурга.

Вот теперь я уже целенаправленно наблюдал за реакцией — и она мне снова не понравилась. Ужас, не наигранный, а самый настоящий страх был в глазах старого еврея, страх, который мне редко доводилось видеть. Страх и какая-то… обреченность, что ли. Такое последний раз я видел несколько лет назад в Белфасте…

А при моих последних словах мелькнуло еще и отчаяние…

— А… как же… осмелюсь спросить?.. Варфоломей Петрович?.. Он ведь?..

— Варфоломей Петрович был временным посланником, я же — чрезвычайный и полномочный посол. Вернее, буду им с завтрашнего дня. Я пока не вручил верительные грамоты. Но русское посольство будет работать, как и работало. А вы, получается, подданный Его Величества Императора Российского Александра?

— Нет… — еврей как-то осунулся, — увы, нет. Я надеялся, что хотя бы Натан… но что теперь об этом говорить…

Можно было бы, конечно, на этом закончить разговор. Можно было бы не обратить внимания. Но любой разведчик — он прежде всего исследователь. Исследователь зла, мерзости предательства, смерти. Да, у нас такой объект исследований, другого нет. Любой хороший разведчик — это свой среди своих, он не имеет права наблюдать со стороны. Он должен жить одной жизнью с жителями той страны, где он ведет свою невидимую войну, он должен делить с ее жителями все радости и печали, он должен жадно познавать непознанное — и тогда истина откроется ему. Та истина, иногда светлая, иногда страшная, ради которой он послан, — и именно так он должен познать эту истину, собрать ее по крупицам и донести, донести этот бесценный дар, этот сублимат познания до тех, кто его послал на чужбину ради этих крупиц истины.

Три-два-один…Спокойствие, только спокойствие… Три-два-один…

— Послушайте, Хаим… Если Варфоломей Петрович не смог помочь вам, то, возможно, смогу помочь я. Расскажите, что вас так тревожит, и мы попытаемся вместе найти выход из вашего положения…

Хаим немного помолчал — было видно, что он боится даже просто рассказать. Потом решился…

— Варфоломей Петрович обещал сделать паспорт для Натана. Русский паспорт. Мне все равно уже никуда не деться отсюда, я стар и скоро умру. Пусть хотя бы Натан познает, что есть на земле жизнь без страха…

На миг меня охватило бешенство. Вот сволочь!..

Проблема эта, к сожалению, имелась во многих дипломатических представительствах. Люди, потерявшие честь и совесть, начинали придумывать для себя дополнительные источники заработков. Этим трусам было страшно предать — и они начинали либо возить контрабанду, либо торговать русским подданством. За право получить русский паспорт они брали огромные взятки, не гнушаясь иногда отнимать у людей последнее. Существовали квоты на прием в подданство, и существовали определенные цензы, прежде всего имущественный и образовательный, для тех, кто желал стать подданным русской короны. Но никаких взяток за право получить русское подданство, никаких выплат сотрудникам посольства, конечно же, не предусматривалось…

— Натан ходит в гимназию?

Хаим недоуменно уставился на меня.

— Да, в девятый класс.

— Я вижу, он любит компьютер…

— Да, он даже программы на нем умеет составлять.

— Сколько ему лет?

— Шестнадцать. Без четырех месяцев.

— В таком случае, если он хорошо учится, умеет работать на компьютере — он может получить русское подданство без всяких взяток. Через четыре месяца вы должны прийти вдвоем в посольство и написать челобитную[57]на имя Его Величества. Думаю, Его Величество захочет принять в подданство столь умного и многообещающего молодого человека, тем более если я добавлю к этой челобитной несколько строк от руки.