Горячая точка - Иван Сербин

Полковник посмотрел на развернутые листы. Башня в разрезе. Разобраться бы еще, что здесь к чему. Коммуникации, канализации, вентиляции... Черт ногу сломит.

Дверца приоткрылась и в машину заглянул один из патрульных:

— Товарищ полковник, здесь представитель Министерства обороны.

— Пусть заходит, — откликнулся тот, отрываясь от изучения чертежей.

В салон протиснулся широкоплечий моложавый мужчина с погонами полковника.

— Приветствую. — Он спокойно пожал руки присутствующим, представляясь: — Полковник Третьяков, Министерство обороны.

— Полковник Детяткин, — назвал себя эмвэдэшник и пригласил: — Присаживайтесь.

— Спасибо, — тот устроился на откидном сиденье, огляделся. — ФСБ еще нет?

— Пока нет, — ответствовал Детяткин. — Но скоро должны быть. Мы им звонили.

— Мы тоже, — кивнул Третьяков. — Террористы уже выдвинули требования?

— Нет еще.

— А вы сами не предпринимали попытки провести переговоры?

— Э-э-э... — эмвэдэшник замялся. — Понимаете, мы решили дождаться специалистов из ФСБ.

— И правильно сделали, — одобрил Третьяков. — Это их прерогатива. Введите пока в курс дела.

— Это кто? — поинтересовался сержант, глядя, как на стоянке, прямо перед главными воротами, разворачивается целая кавалькада, состоящая из «Волги» и нескольких микроавтобусов. — ФСБ, что ли?

Машины остановились. Из салона «Волги» выбрались двое мужчин в штатском, из фургона показался еще один, и все трое зашагали к «РАФу». Секунда — и они исчезли из поля зрения.

— ФСБ, — подтвердил капитан, опуская бинокль. — Больше некому. Похоже, что в этом «рафике» у них штаб. — Он подумал и добавил: — Знаешь что, скомандуй-ка снайперам, чтобы засекли расстояние до микроавтобуса. На всякий случай.

— Хорошо, командир.

Капитан поднял бинокль. Фээсбэшных оперативников всего трое? Похоже на то. Впрочем, от армии прибыл всего один — смешно сказать — полковник. Наверное, у шишек сегодня полно других дел. Поважнее. Ну да не страшно. Они успеют явиться позже, когда сообразят: стандартная операция по освобождению заложников проваливается. Все идет совсем не так, как им хотелось бы. Ничего, не опоздают. Они привыкли к шаблонам, и в этом их минус.

— Будьте наготове, — сказал капитан через плечо, не сомневаясь, что сержант внимательно слушает. — Скоро они пришлют человека для переговоров. Пусть выйдет кто-то один, а остальным сидеть тихо, не высовываться. Этим типам вовсе ни к чему знать наши огневые точки.

— Давайте я пойду, товарищ капитан, — предложил сержант. — Заодно проверю, как дела на первом этаже.

— Иди, — согласился капитан. — Только медаль сними. Не стоит светиться.

За спиной послышались удаляющиеся шаги. «Долго», — подумал капитан. Нет, у них-то времени навалом. Вагон и тележка, но власти реагируют очень уж вяло. Привыкли, что ли, к террористам? Конечно, можно было бы подстегнуть ход событий, влепив по «РАФу» из «эрпэгэшки», однако в этом случае они рассекретят свою огневую мощь, а внезапность еще сыграет им на руку во время штурма. Хотя... Капитан перевел бинокль вправо. Нет, телевизионщиков пока не видно. Но он не видел также, чтобы телецентр эвакуировали. Значит, придут. А уж если появятся телекамеры, властям придется действовать куда осмотрительнее. Хотят они того или нет. Не покажешь же всему миру бездарный штурм, в результате которого гибнут две с половиной сотни заложников. Не война все-таки.

Впрочем, может быть, штурма и вовсе не будет. В наших коридорах власти все мнят себя самыми главными и кричат об этом на каждом перекрестке, а когда доходит до серьезного выбора, стараются быстренько и незаметно слинять в тень. Дабы потом, когда все закончится, гладко примазаться к тем, кто окажется прав. Сказать: «Я мысленно все время был с тобой и никогда не поддерживал этих, которые... Нет-нет, тебе просто послышалось». Первый раз, что ли? Возможно, до полуночи и не отыщется человек, способный взвалить на себя такую ответственность и скомандовать: «Вперед, парни!»

Внезапно дверца «РАФа» приоткрылась, и из салона выпрыгнул человек. Это был один из тех двоих, что приехали последними.

«Фээсбэшник», — подумал капитан и, подняв рацию, скомандовал:

— Остров — всем. Наблюдаю активность у противника. Будьте предельно внимательны, парни. — И тут же, почти без паузы, продолжил: — Остров вызывает Маяк. Маяк, ответь Острову, прием.

— Маяк, слышу вас, — мгновенно отозвалась рация.

— Доложите обстановку.

— Пока все тихо, Остров. Никакой активности. — Секунду в эфире висело сухое потрескивание, а затем наблюдатель добавил: — Если не считать, что над головой двое «чумовых» с «СВД».

— Больше никого?

— Нет.

— Хорошо, Маяк, отбой.

Позывной «Маяк» носил наблюдатель Леня Удав, залегший сейчас среди труб на чердаке здания Управления междугородной связью. О том, что высотное строение может быть задействовано в качестве наблюдательной вышки, подумал не только эмвэдэшный полковник. С чердака просматривался парк и проезд Дубовой Рощи. Наиболее вероятное направление штурма.

Тем временем стоявший у «РАФа» человек поднял белый платок и спокойно зашагал через главные ворота к галерее.

И тут же эфир взорвался градом сообщений:

— Второй — всем. Активность слева. Ориентир — угол ограждения.

— Третий, он у меня на мушке. Жду указаний.

— Пятый — Острову, заметил движение на крыше высотного белого дома напротив.

Капитан и сам все это видел. Он допускал мысль, что власти могут предпринять попытку освободить заложников, отвлекая внимание фальшивым «парламентером». Однако для штурма активность противника все-таки была слишком низкой.

Капитан вдруг подумал о том, что и он, ожидая от силовых структур строго определенных действий, стал заложником шаблона. Это напоминало розыгрыш шахматной партии, в которой первые ходы известны заранее. Противники прекрасно об этом осведомлены и точно знают, чего ждать друг от друга. Но в глубине души оба опасаются, что партнеру вдруг попадет шлея под хвост и он сделает нестандартный ход. Когда-же это все-таки происходит, вторая сторона, несмотря на ожидание, впадает в непозволительную растерянность. Кто же в растерянности сейчас?

Беклемешев все же не удержался, заскочил в информационный отдел, полюбопытствовал. Вполне понятно, почему у него окончательно испортилось настроение.

На протяжении всего пути от Лубянки до «Останкино» он молчал, обдумывая сложившуюся ситуацию, и только под конец спросил Балкова:

— Володя, ты не в курсе случайно, кто из наших имеет близкие контакты с прессой?