Жнец у ворот - Саба Тахир

Мне следовало отправиться вместе с кораблями. Но Комендант запротестовала, и ее поддержали Харпер и Декс – единственное, в чем они сошлись во мнениях.

Я отправляюсь искать Керис и нахожу ее отдающей приказы кому-то из вестовых у подножия барабанной башни.

– Пока докладов нет, Сорокопут, – оборачивается она ко мне. – На барабанных башнях часовые не слышат сигналов из-за шторма. Мы должны ждать.

Вестовой убегает вверх по лестнице, и мы на миг остаемся одни.

– Кто такой этот Гримарр? – спрашиваю я Коменданта. – Как получилось, что мы почти ничего не знаем о нем?

– Он – фанатик, жрец-воин, который поклоняется духам мертвых. Считает, что его духовный долг – обратить в свою веру всех, кто еще не просвещен ее истиной. В том числе и меченосцев.

– Обратить – это значит убить?

– Именно, – тихо подтверждает Керис. – Он еще довольно молод, всего на дюжину лет старше тебя. Его отец был торговцем мехами, так что Гримарр в юности много странствовал с ним по морям Империи. Он исследовал наш образ жизни. К своему народу Гримарр вернулся десять лет назад, когда разразился голод. От голода и лишений варвары стали слабы и легко управляемы, так что ему не составило труда повести их туда, куда он хотел. – Комендант пожимает плечами.

Я удивлена тем, как много она знает. Должно быть, удивление отражается у меня на лице.

– Каково первое правило войны, Кровавый Сорокопут?

«Знай своего врага». Мне не нужно говорить это вслух.

Я смотрю в окно на шторм и содрогаюсь. Буря кажется чудовищной – сплошное безумство волн и ветра. О том, что происходит в сердце бури с нашим флотом, я даже не хочу думать. Мы отправили в бой почти все корабли, в доках осталось не больше дюжины. Ночь приближается, а мы не получили еще никаких вестей.

Мы не можем лишиться нашего флота. Мы – Империя! Мы – меченосцы! Люди Аргуса хорошо подготовлены к штормам. Они видали бури и пострашнее.

Я цепляюсь за каждый клочок надежды, который только могу отыскать у себя в памяти. Но время проходит, а все, что мы знаем и видим, – это отдаленные вспышки пламени. И те вспышки, что ближе к Навиуму – должно быть, залпы орудий нашего флота, – становятся все малочисленнее.

– Нам нужно поднять портовые цепи, Сорокопут, – говорит наконец Комендант. Отцы полностью с ней согласны.

– Но наша флотилия все еще в море.

– Если флот выживет, мы узнаем об этом наутро и снова поднимем цепи. Если флот погибнет, мы не хотим, чтобы карконы беспрепятственно проникли в сердце Навиума.

Я с трудом киваю в знак согласия, и приказ отдан. Опускается ночь. Что это за ужасные звуки – просто стоны ветра или торжествующие крики карконских чародеев? «Надежда сильнее страха. Она сильнее ненависти»… Я совсем недавно сама говорила эти слова Князю Тьмы, и когда ночная мгла становится беспросветной, цепляюсь за них, как утопающий за соломинку. Что бы ни принес нам рассвет, я все равно будут надеяться.

Вскоре небо начинает бледнеть. Тучи отходят к горизонту. Город, чисто вымытый грозой, сверкает под небесами, от красных и серых крыш поднимается пар. Море в заливе гладкое, как стекло.

И совершенно пустое, если не считать карконских мачт, качающихся вдали.

Флот меченосцев исчез.

Этого не может быть.

– Ты не послушала совета, – голос принадлежит Отцу клана Серика, богатой семьи торговцев шелком, давно обосновавшихся на юге. Мой отец считал его своим другом. Мужчина бледен, руки его дрожат. В словах его нет яда, настолько он поражен скорбью. – И теперь наш флот… наш город…

– Я предупреждала тебя, Кровавый Сорокопут, – от звука голоса Керис у меня приподнимаются волосы на затылке. Взгляд ее холоден, но глубоко в глазах сверкают искры торжества. Что, клянусь небесами?

Мы только что потеряли весь наш флот, все морские силы. Это тысячи человек. Даже Комендант не настолько чудовище, чтобы радоваться гибели собственного народа!

Только… только в том случае, если ее план это предусматривал.

Теперь я понимаю, что это вполне вероятно. Одним ударом она подрывает мой авторитет, разрушает мою репутацию и показывает Отцам, что всегда стоит слушать ее советов. И целый имперский флот для нее – невеликая цена. Чудовищный, невероятно жестокий план, и именно это доказывает, что его создала Керис. Мне следовало подозревать нечто подобное.

«Знай своего врага».

О небеса! Я ведь знала, знала, что она просто так не выпустит бразды правления из своих рук!

И все же она не могла знать о приближении шторма. Как человек может просчитать подобное? Ведь небо казалось совершенно чистым, опасные тучи стояли далеко за горизонтом…

И вдруг – слишком поздно, чтобы это могло мне помочь – я вспоминаю о Князе Тьмы. Проводив меня на Остров, он немедленно исчез, словно растворился. Я о нем в тот день больше не думала. Каково его могущество? Он способен повелевать штормами? Что, если способен?

И могла ли Комендант попросить его об этом? У нее было столько способов доказать мою некомпетентность! Но пожертвовать ради этого целым флотом – это уж слишком. Даже если таким образом она уберет меня с дороги, как она собирается оборонять Навиум без военных кораблей?

Нет, тут кроется что-то другое. Она ведет другую игру. Какую же?

Я смотрю на Декса, который молча качает головой, потрясенный до глубины души. На Харпера я не могу заставить себя посмотреть.

– Я отправляюсь на побережье, чтобы посмотреть, не вынесло ли волнами обломков кораблекрушения, – заявляет Комендант. – С твоего позволения, Сорокопут.

– Ступайте.

Отцы один за другим покидают помещение, спеша принести ужасные новости своим кланам. Керис пропускает их вперед и останавливается в дверях, чтобы развернуться и взглянуть на меня. Она снова становится Комендантом, а я – невежественной, никчемной курсанткой. Глаза ее полны злого торжества. Выражение, совершенно неуместное при постигшей нас всех трагедии.

Керис улыбается, как убийца, обнажающий клинок.

– Добро пожаловать в Навиум, Кровавый Сорокопут.

В безопасное место, обещанное Мусой, мы прибываем под покровом ночи. Это кузница неподалеку от главной судостроительной верфи Адисы, сразу за лагерем беженцев-книжников. В это время суток верфь пуста, на улицы падают зловещие тени скелетов недостроенных кораблей.

Муса даже не оглядывается через плечо, отпирая заднюю дверь кузницы, но мне все равно неуютно. Я никак не могу отделаться от чувства, что кто-то или что-то следит за нами.

Через несколько часов это чувство проходит. Внутренний двор судоверфи наполняется голосами судостроителей, стуком молотков, протестующим скрипом дерева, которое гнется, пилится, приколачивается… Из окна своей комнаты на втором этаже кузницы я смотрю вниз, на двор судоверфи, где седоволосая женщина из книжников раздувает и без того высокое пламя костра. Какофония, которая царит в этом месте, может послужить идеальным прикрытием для нелегальной ковки оружия. К тому же Муса обещал обеспечить Дарина всеми необходимыми материалами. Мой брат просто должен заняться изготовлением оружия. Отговорок для него не существует.