Мой босс - Оборотень - Лана Черная

И ушел, оставив меня на пороге собственной квартиры с разинутым ртом. Даже возмутиться не дал! Ну не кричать же ему в спину, в самом деле. А хотелось рассказать ему, какой он придурок.

Внизу хлопнула тяжелая металлическая дверь. В старом доме каждый шорох подобен взрыву атомной бомбы. Слышно, во сколько уходят и приходят соседи, на каком этаже замирает лифт. Я по звуку могу определить, чья дверь открылась и что кто-то вошел в подъезд. Вот и сейчас подъездная дверь закрылась, но не слышно ничьих шагов. Значит, Лука вышел на улицу. Только его спускающихся шагов я тоже не слышала. Хищник, чтоб его. И зачем приходил? Куда я должна с ним ехать?

В недрах квартиры зазвонил телефон. Надрывающаяся трубка нашлась на кухне, где я просидела полночи, опробывая новую кофемашину и попутно опустошая запасы кофе, заведенные только вчера.

Незнакомый номер и холодный голос в динамике:

— Совсем забыл сказать, — и почему мне кажется, что он нагло врет? — Со вчера ты ведущий архитектор и у тебя осталось одиннадцать минут.

— А не пошел бы ты в задницу…босс, — почти прорычала, в пылу не подумав, как двояко прозвучали мои слова.

— Заманчивое предложение, — хохотнул этот гад. — Я подумаю, — и отключился.

— Сволочь! — рявкнула, стукнув кулаком по столу, и тут же зашипела от боли.

Разжала пальцы. На ладони лежали черные запонки, сейчас окрашенные кровью из расцарапанной кожи.

Да уж, похоже, наше сотрудничество будет сложным. Но отказываться от престижной и хорошо оплачиваемой работы из-за босса-самодура я не собиралась.

Собралась за семь минут, чем знатно удивила своего — теперь же можно его так называть, верно? — босса. Впрочем, эмоциями он владел виртуозно. Только хмыкнул, когда я плюхнулась на пассажирское сидение рядом с ним.

А я снова залипла на мужских руках, уверенно управляющими машиной.

И только когда мы подъехали к ресторану, вдруг вспомнила, что запонки так и остались на столе в моей кухне.

Но босса, кажется, это нисколько не смущало и следовать дресс-коду он явно не собирался.

Распахнул передо мной дверцу и даже руку подал. Надо же, а вчера шарахался от меня, как псы от львов.

Вкладываю свою ладонь в его, с тонким шрамом вдоль линии жизни. Кожа у него гладкая, горячая. И спину колят мурашки. Передергиваю плечом и нахожу взглядом название ресторана. Только бы не смотреть на мужчину, что пахнет искушением. Горьким и пряным одновременно.

Бесы его раздери. Как и это место. Сжимаю его ладонь, ногтями распарывая кожу. Лука смотрит на меня со смесью изумления, боли и…тревоги.

Мотаю головой, избегая его прямого взгляда.

— Я туда не пойду, — говорю на удивление твердо и прячусь в нутре машины, дверцу которой так и не успели захлопнуть.

Лука. Полгода назад.

Я от нее дурею. С самой первой минуты, как увидел на какой-то конференции, темы которой уже и не вспомню.

Маленькая и хрупкая, словно хрустальная статуэтка — тронешь такую и рассыплется осколками к ногам.

В джинсах и вязаном свитере, она сидела в дальнем углу и…спала, виском прислонившись к стене. Смешная и притягивающая к себе, как магнит.

Уже тогда, дождливой осенью, она стала солнцем, сжигающим в пепел одним касанием.

Опасная. И все инстинкты вопили, что ничем хорошим это не кончится, потому что солнце нельзя трогать. Потому что с ней не будет так, как с другими. Если вообще будет.

Потому что она — человек.

Но она манила своей чистотой, невинностью и…волнением внутри нее самой. И я повелся, как пацан. Наплевал на вип-места, где удобно разместились мои партнеры, и просто сел рядом с малышкой на галерке.

Ее запах окутал словно тугой кокон, взял в плен и свел с ума зверя.

Тот рванулся к ней, проступая родовым узором, меняя медленно, но неумолимо. Я забылся, а зверь учуял…ее отклик. И это обескуражило меня, что я едва успел его приструнить.

Она же человек. Или нет?

Она пахла мятой. Сладко, пьяняще. Я не сдержался, потянулся к ней, стягивая с белоснежных волос, собранных в высокий хвост, резинку. Волосы невесомым облаком рассыпались по плечам.

Малышка тихо вздохнула, потянулась и распахнула сонные глаза. И зверь внутри заскулил, почуяв маленькую хищницу за ясным взглядом разноцветных глаз.

— Ненавижу конференции, — без предисловий, как будто мы сотню лет знакомы, заявила она.

— Может, кофе? — поддерживая ее тон, говорю почти шепотом, наклонившись слишком близко.

Вдыхая ее аромат. Добровольно пуская по венам свой персональный ад.

Она придвигается, носом к носу и выдыхает мне в губы.

— Не люблю кофе, — и улыбается неловко, будто покаялась в смертных грехах и теперь ей верный путь — на плаху. — Кроме горечи ничего не чувствую.

— Ты просто никогда не пила кофе со мной…

Через полчаса мы сидели в беседке на набережной и слушали дождь.

Малышка пила кофе маленькими глотками, обхватив ладошками бумажный стаканчик и жмурясь от удовольствия. На ее тонких губах то и дело мелькала робкая улыбка, будто вместе с кофе в нее проскальзывали теплые воспоминания.

В белые волосы вплетался ветер и я дико завидовал ему, потому что он мог касаться ее, а я — нет. Точно сорвусь.

— Что? — выгибает бровь, поймав меня с поличным.

— Вкусно? — вопросом на вопрос, игнорируя ее любопытство, блеснувшее в разных глазах.

— Очень, спасибо, — тянет губы в хитрую улыбку. — А у тебя?

Вместо ответа я просто протянул ей свой стаканчик, приглашая попробовать. Вот так…из моих рук.

Она придвигается чуть ближе, оставляя свой кофе на скамейке. Обхватывает пальчиками с аккуратно остриженными ноготками мое запястье и делает осторожный глоток. Медленно, будто лаская.

И я точно псих, потому что это откровеннее поцелуя. Интимнее секса. Я залипаю на ее губах, которые она облизывает с явным наслаждением, на маленьких ямочках от смущенной улыбки и нежном румянце на бледной коже.

— Горько, — выносит свой вердикт малышка, не выпуская моей руки. И делает еще один жадный глоток. — Но невозможно оторваться.

Мы еще долго слушали дождь, а потом гуляли по набережной, не чувствуя колких капель. Говорили или просто молчали.

А еще строили замки и я никогда не видел человека счастливее малышки в те моменты, когда она вылепила последнюю остропикую башенку. Мы договорились встретиться через два дня в той же самой беседке.

Но на следующий день я впервые в жизни слег с воспалением. Две недели провалялся на больничной койке. И потерял малышку. Потому что как дурак совсем забыл узнать ее имя. А в списке участников и гостей конференции ее просто не оказалось.